«Эх, Петров, а ты говорил, что Алтай хороший кобель и будет загонять соболей. А в результате что?» — не переставая ворчал мой товарищ по охоте. Ну надо же было о чем-то говорить, когда мы после окончания промыслового сезона шли на выход по лесовозной дороге к сторожу, располагавшемуся на реке Ольдун. У него в вагончике намеревались дождаться попутного транспорта.
Как мне досталась вторая собака
— Коля, ты неправ. Я никогда не утверждал, что Алтай — отличный кобель. Просто говорил, что он хороших кровей, от прекрасных рабочих собак. Поэтому была надежда, что неплохо пойдет в первый сезон по соболю.
Алтай, молодой хорошо сложенный пес, черного окраса с белым «галстуком» на груди бежал по дороге впереди. Но всякий раз, услышав свое имя, останавливался и оборачивался к нам. Мне он достался месячным щенком совершенно случайно. Когда я приехал в совхоз «Октябрьский» с плановой проверкой, Василий Васильевич, мой давний хороший знакомый, сразу спросил:
— Слушай, ты же охотишься?
— Ну да, занимаюсь.
— А от веберовских собак хочешь щенка?
— Конечно! Но ведь он же никому их не дает!
— Ты получишь щенка!
— С чего это? — удивился я. — Он же меня почти не знает… Так, был один раз у него в гостях, поговорили об охоте и все…
— Так он же мне как бы родственник теперь. Вебер — сын моей нынешней жены. Пошли к нему, у него собака месяц назад ощенилась.
Петр Вебер, молодой человек в возрасте около 35 лет, обладал какой-то особенной суровой красотой: среднего роста, с широким разворотом плеч, стройный, с гордой посадкой головы и приятными мужественными чертами лица.
— А, Петров, здравствуй! — приветствовал меня хозяин дома. — За щенками пришел?
— Да, не отказался бы…
— Ну пойдем, покажу их.
В просторном вольере подошли к сетке две лайки: «мальчик» и «девочка». Последняя была чисто белого окраса с черным крапом на лапах. У кобеля имелся «галстук» на груди.
— Ну как? — поинтересовался Вебер.
— Да-а… Петя, таких собачек не часто встретишь, — вздохнул я.
— Тебе кобелька? — предложил хозяин дома. — Сейчас вынесу.
Вот так я стал обладателем Алтая. Вскоре мы с ним отправились в угодья, где начался его первый сезон. Правда, выдающихся результатов молодой пес пока не показал, о чем не переставал твердить мой товарищ на обратном пути…
— Ну ладно, — продолжал Николай, — Бог с ним, с твоим Алтаем, хоть он и из старинной деревни, где лаек разводили еще с царских времен…
В Старобалтурино действительно испокон веков имелись хорошие охотничьи собаки. Деревня эта стоит на высоком, левом берегу Чуны. Затем река сливается с Бирюсой и вместе они впадают в Ангару…
— А Анга-то что так слабо сработала? — все никак не унимался раздраженный товарищ. — Это же надо: ни одного соболя за сезон! Да, Вера Павловна тебя на молекулы раскатает!
— Все может быть, Коля. Но я надеюсь, что за один сезон без соболей меня не лишат тайги.
— Иди к Банщикову, падай на колени.
— Схожу-схожу, так и сделаю.
Общение с Михалычем
— Слушай, Николай, а следов-то нет лесовозных, — заметил я, переключаясь на другую тему.
— Нехорошо, — подтвердил мой товарищ.
— Так ведь гололед, черт возьми. Может из-за этого? — предположил я.
— Скоро дойдем и спросим, — лаконично отозвался Коля.
Спустя какое-то время дошагали до вагончика, стоявшего на берегу реки Ольдун. Здесь жил сторож, который отвечал за охрану техники: трелевочника, двух погрузчиков и бульдозера.
— Привет, Михалыч, — поздоровались мы, одновременно, заглядывая внутрь. — Лесовозы на Чикунде есть?
— Нет, уж два дня, как последний ушел. А вы что, на выход подались?
— Да уж… — только и смог ответить я.
— Ну как поохотились? — вежливо спросил Михайлыч.
— Плохо! — отмахнулся Николай. — Белки полтора плана, 140 штук добыли. А соболя ни одного!..
— О как! — удивился сторож. — Ну что ж, бывает и такое… Оставайтесь ночевать, место есть. Когда-то же лесовозы пойдут. Хотя тут по радио резкое понижение температуры обещали.
— Нет, Михалыч! — решительно возразил Коля. — Спасибо, но мы пойдем на центральную трассу!
— Дык, ведь это семнадцать километров. А вам топать еще с немалым весом — с рюкзаками, ружьями, топорами…
— Да мы уж как-то за месяц попривыкли. До конца дня, я думаю, дойдем. Счастливо оставаться!
— До встречи через год в новом сезоне! — попрощался с нами общительный сторож.
Неловкая ситуация
И мы пошли по дороге, возобновив прерванный ранее разговор о работе собак в угодьях.
— А что Анга, Коля? Она сбилась на второй неделе, — сказал я.
— Когда нашла соболя в осине? — уточнил напарник.
— Да-да, тогда, — подтвердил я.
В самом деле, получилось неловко. С утра мы отправились на Ольдун. Это речка средней величины, но с громадными омутами серьезной глубины. Здесь водились окуни, сороги, налимы, щуки и, конечно, хариусы солидных размеров. Правда, удочек у нас с собой не было. Мы намеревались ограничиться охотой на пушных зверьков.
По берегу Ольдуна растут темнохвойники: кедр, пихта, ель. На этом участке обычно хватает белки. Анга и Алтай ушли вперед, и мы их не слышали около часа. Наконец, собаки залаяли в километре от нас — на склоне пригорка за ручьем Берягин.
— Коля, неужели они за белкой ушли так далеко? — поразил я.
— Да вряд ли, — засомневался мой товарищ.
— Ну, пойдем.
Сориентировавшись по голосу собак, мы подошли к громадной засохшей осине. Лай в общем-то был обычный, как на белку. Следа соболя я не видел, но в середине сильно наклоненного дерева хорошо просматривалось дупло средних размеров.
— Ну что, Николай, постучим да уроним? — предложил я.
— Давай! — с готовностью согласился напарник. — Хорошо, что наклон приличный. Да осина эта наверняка пустая.
Действительно, через пять минут интенсивной рубки дерево начало потихоньку потрескивать. Возникла угроза для наших лаек, которые продолжали крутиться под этой ненадежной громадиной.
— Николай, отзови собак! — попросил я. — Уходите влево от дупла. А мне осталось чуток дорубить.
После нескольких ударов топором треск дерева стал нарастать. Вершина наклонилась вниз и осина со страшным грохотом, повалив окружавший ее кедрач, рухнула на землю. От мощного удара взвилась снежная метель.
Этим переполохом отлично воспользовался соболь. Он выскочил из дупла в тот момент, когда осина только начала падать. Потом зверек мелькнул уже в тайге, метрах в ста от нас. Николай его даже и не заметил.
Собаки, когда раздался треск, кинулись на звук под осину, и… оказались с другой стороны от соболя. Оторвать их от дупла после падения дерева удалось не скоро. Запах соболя держал лаек около поверженного «лесного великана» еще с полчаса.
После этого случая нашу четвероногую помощницу как подменили. Когда мы в конце сезона свалили уже девятую по счету лесину с дуплом, напарник, вытирая пот, произнес:
— Ну, Анга, ты совсем озверела!.
— Да ладно, Коля, ты посмотри на ее ноги: шерсть содрана. Чир в этот сезон вымотал собаку. Какие уж тут соболя?! Они-то поверху уходят, а она проваливается сквозь наст и ранит лапы. Вот и нашла собака выход — старые соболиные дупла облаивать…
Авантюрный замысел
Продолжая обсуждать эти случаи, мы с напарником шагали по дороге от Ольдуна. Пройдя около пяти километров, я остановился и решительно сказал:
— Коля, ты иди на трассу, как и планировал. А мне нужно еще на день задержаться. Поохочусь здесь, тут в километре от дороги должно быть зимовье. Недавно в этих борах живицу добывали. Ну, если его нет, я выстрелю из ружья. Обождешь меня немного и дальше пойдем вместе…
— Ну ты, Петров, и авантюрист! — поразился Николай. — За сезон мы вдвоем ни одного соболя не взяли. А за один день ты, конечно, их добудешь! У тебя же и продуктов нет — ни для себя, ни для собак.
— Да у меня осталось немного овсянки и кусочек маргарина. В термосе чага (это нарост на стволе березы в виде гриба. Отвар приятен на вкус, особенно с молоком. Считается, что этот напиток может быть полезен для здоровья. — Прим. автора) правда, без сахара. Сегодня похожу, время еще есть.
Стрелять в воздух не пришлось. Зимовье солидных размеров оказалось на том месте, где и ожидалось. Сбоку от домика располагалась приличная поленница сухих сосновых дров. «Похоже, что тут никто не охотится. Ну и хорошо!» — подумал я, поднимаясь на хребет по старой дороге, по которой вывозили живицу.
Километра через три Анга зацепила соболиный след и… началось. Шустрый зверь таскал за собой собак, ну и меня, естественно, по крутым распадкам ручья, где было построено зимовье. Соболь также поднимался вверх на хребет и забирался в такой подрост, пройти через который не представлялось возможным.
Мне оставалось только искать обходные пути и вновь высматривать след и лаек, продолжающих погоню. Я напрягал не только зрение, но и слух, надеясь, что Анга и Алтай подадут голос. Но вымотанные голодные собаки ничего не могли сделать со своим смышленым и подвижным противником.
Когда начало смеркаться, я бросил это дело и пошел вниз с хребта к зимовью. Забирая понемногу вправо, через час выбрался уже в сумерках на свой след на дороге. Дойдя до домика, растопил печку, сварил овсянку, запил чагой и лег на голые нары отдыхать. Рубить лапник на подстилку уже не было сил, да и ночь выдалась темная — без луны.
Владимир Петров, Иркутская область
