В пятницу вечером в инспекции — шум, суета и приподнятое настроение: коллектив едет на гусиный промысел.
Прочитав эти строчки, можно подумать, что события будут развиваться где-то на севере или в дельте Волги, а может, где-нибудь на Дальнем Востоке. Но нет, читатель, представь себе Южный Урал, Челябинскую область, Октябрьский район.
И не времена Некрасова, Аксакова, а 1985 год, 21 сентября. Конечно, возникают вопросы и вполне справедливые: «Не выдумка ли это автора, и что это за гусиный промысел, и как он проводится?».
И, для того чтобы развеять ваши сомнения в правдивости происходящего, попробую ответить на эти вопросы.
Октябрьский охотничье-производственный участок
Не буду вдаваться в подробности, но все началось с того, что озеро Камышное, находящееся на территории Октябрьского района, в 1967 году по инициативе начальника охотинспекции А.С. Матвеева вошло в состав Кочердыкского государственного охотничьего заказника.
Рядом с озером Камышным, вода в котором пресная, через небольшой перешеек расположено другое озеро — Горько-Линейное. Вода соленая, берега открытые, имеются песчаные отмели, пригодные для дневного отдыха гусей.
А вокруг — бескрайние поля пшеницы. Богатая кормовая база. С этого времени количество гусей в заказнике стало резко возрастать. К 1980 году, заселив все озера заказника, гусь начал расселяться за охраняемую территорию.
Но интересно и то, что в осеннее время, как только начинается охота, гусь перемещается в заказник, собираясь на озере Камышном. Он спокойно кормится на полях, в границах заказника, а затем, так как численность его постоянно растет, начинает регулярно вылетать на кормежку за его пределы.
В период осеннего перелета численность гуся на территории заказника порою достигала 80-100 тысяч птиц. Поэтому появилась возможность наряду со спортивной охотой организовывать промысловый отстрел гуся.
С этой целью в 1982 году был образован Октябрьский охотничье-производственный участок. Причем восточная граница на протяжении 25 километров примыкала к Кочердыкскому заказнику.
Охота на территории производственного участка была коллективной. Проводилась она в определенные дни и только на утренней зорьке.
Промысловая бригада обычно состояла из 8-10 человек. Одновременно допускалась охота и спортивная, в которой участвовало не более 8 охотников.
В среднем за одну утреннюю зорьку промысловая бригада добывала 120 гусей, а в отдельные удачные дни — до 300 гусей, и все они сдавались в торговую сеть города Челябинска.
На спортивной охоте за сезон добывалось до 500 гусей.
Вот на такой промысел в составе бригады впервые поехал и я.
Тщательная подготовка
Настроение приподнятое. Ждешь чего-то из ряда вон выходящего. Да и действительно охота необычная.
Во-первых, коллективная, а это уже накладывает свой отпечаток — действовать надо с учетом интересов бригады. Во-вторых, птицу нужно подпустить на верный выстрел, а это значит — необходимо отрыть окоп на том месте, где вечером кормились гуси. Замаскировать его так, чтобы никаких видимых изменений местности не было.
Осенью гусь очень осторожный и, если заметит какие-либо изменения на местности, произошедшие за ночь, уйдет кормиться на другое поле.
В-третьих, гусь — птица большая и машет крыльями не очень быстро и часто, но при всей кажущейся медлительности развивает скорость более 60 километров в час. Поэтому неправильное упреждение может привести к досадному промаху. Это наиболее частая ошибка охотников. Она не обошла и меня. Но обо всем по порядку.
Наши разведчики выследили гусей, и мы, проводив их на ночлег при свете фонарей, стали рыть окопы. Мой окоп — на поле, где пшеница свалена в валки. Осторожно убираю валок в сторону и вгрызаюсь лопатой в неподатливую землю. Задача — отрыть окоп на глубину не менее четырех штыков лопаты, или 80 сантиметров, плюс бруствер сантиметров 20-25, плюс маскировка и глубина укрытия, получается 120-130 сантиметров.
Это теория, а на практике, если на глубину одного штыка земля еще поддается, далее в ход идут кирки и ломы. Кто-то из нас троих шутит: «За ночь успеем».
Работаем, сменяя друг друга. Пот льет ручьем. Сложность еще и в том, что глубина и длина окопчика должна быть минимальной для каждого охотника. Чем меньше окоп в размерах, тем легче его маскировать.
Но сидеть в окопе нужно будет с рассвета до 10 часов, прятаться в нем, стрелять из него — в общем, должна быть возможность двигаться. А поэтому стараемся выкопать его примерно 70 сантиметров в ширину и 80 — в длину. В общем, копаем всеми способами, какими только можно. Вот процесс отрытия окопа закончен.
Здесь уже начинается совсем ювелирная работа, нужно вернуть валок на старое место. Замаскировать бруствер, выставить профили. Ну вот, кажется, и все: мой окоп готов. Но нужно отрыть еще два. Проходим метров двести на указанное нам ранее место. И все начинается сначала. Ночь, непроглядная темень, где-то на горизонте играют капинычи…
Краешек неба освещается розовым свечением, а три мужика при свете фонаря почти молча копают какую-то яму посередине поля. Любой бы обратил внимание… Наверное, подумалось бы что-то плохое. «Тук-тук», — стучит лом о спрессованную тракторами землю. «Тук-тук!» Но вот и второй окоп готов, а за ним и третий.
На ночлег устраиваемся тут же, недалеко, у скирды старой соломы.
Только сейчас замечаю, что ночью все живет своей жизнью. В соломе шуршат мыши, иногда попискивая, видно, делят добычу, где-то трещит коростель. На наш огонек налетел ночной хищник. Увидел нас, бросился в сторону и, как привидение, растаял во тьме.
Быстро ужинаем, зарываемся в солому и спать. Ночью несколько раз просыпались от мысли — не проспать бы. Периодически смотрю на часы: еще рано. Чувствую, что и мои друзья тоже в таком же состоянии.
Моя первая коллективная охота
Встаем в 6 часов дружно, как по команде. Пьем кофе из термоса и идем к окопам. Быстро нахожу свое укрытие по белой тряпочке, которую оставил на бруствере.
Природа начинает просыпаться. Вижу далеко-далеко робкую полоску зари. Вскоре над головой раздается шум крыльев. Это утки торопятся на кормежку. Их еще скрывает темнота ночи.
Но заря разгорается все больше, и небо из черного с крупными звездами начинает сереть, а звезды как бы тают. Утка валит и валит. Выскакивает из темноты, натыкаясь на меня, шарахается в сторону. Не стреляем, ждем гусей.
Гусь — задача номер один. И вдруг… высоко в небе, где-то впереди, несколько раз повторяющийся крик гуся. Опытные гусятники говорят, что это разведчик. Не могу утверждать наверняка.
Но гусь кружит и кружит над полями, оглашая окрестности своими криками.
Действительно, создается впечатление, что он осматривает поля и передает сигнал собратьям. Привыкаю к окопу, разложил патроны, чтобы их можно было брать не глядя.
Утка перестала летать. Светает. Где-то застрекотала сорока. Вижу, как несколько грачей садятся на валок недалеко от меня и начинают кормиться. Заря уже в полнеба. День обещает быть солнечным.
Смотрю на профили: все вроде бы нормально, маскировка тоже на месте. Мелькает мысль: а что если гуси сегодня не прилетят? Все может быть. Становится совсем светло.
Я уже вижу далекую кромку поля, дорогу и за нею лесопосадку. Солнце вот- вот появится на небосклоне, а гусей, кроме того, который летал еще в ночи, нет. «Все ясно, не прилетят. Нет, не может быть… прилетят! А вдруг решили пойти на кормежку в другое место?»
Мысли мелькают в голове одна за другой, как в калейдоскопе. Смотрю в сторону своих друзей. Также сидят на брустверах.
Наверное, у них такой же каламбур в голове. А гусей все нет и нет. Где-то вдали хлопнул выстрел, за ним — второй, третий. А у нас тихо. Далеко-далеко вижу цепочку птиц, которая тянется в сторону от нас. Смотрю на часы: почти восемь, а у нас пусто. Ловлю себя на мысли, что начинаю нервничать.
Докурил сигарету и от нее прикурил новую. Тем временем утро набирает силу. Небо чистое, без облаков. Недалеко от меня на поле садится стайка голубей. Солнце уже над горизонтом и приятно греет лицо. А гусей все нет. Мое терпение иссякает.
Думаю: «Ну что ж, не повезло в этот раз, повезет в следующий». Смотрю в сторону моих друзей, их не видно.
Понимаю, что они в окопах. Следую их примеру, тоже сажусь в окоп. Все вроде бы удобно и видно довольно-таки неплохо, а если пригнуть голову, то увидеть меня можно только сверху. Оглядываю горизонт и не верю своим глазам.
Прямо на меня на небольшой высоте летят три большие птицы. Ведь это же долгожданные гуси. До них метров сто пятьдесят, они явно тянут к моим профилям.
Хватаю ружье, вскакиваю на ноги, и два выстрела тревожат солнечное утро. Тройка шарахается в сторону и уходит куда-то мне за спину. Сажусь на свое место, не успевая осмыслить, что же произошло, слышу крик гусей.
Теперь уже стая снижается в мою сторону. Гуси попеременно ложатся то на одно, то на другое крыло, как бы играючи проваливаясь вниз. И быстро снижаются. Вот они уже метрах в пятнадцати над землей.
Снова стреляю два раза и вновь промахиваюсь. А на профили уже идет следующая стая. И опять промах. Гуси заходят на окоп с разных сторон. В небе настоящая кутерьма: гусиный крик, свист и хлопанье крыльев.
В чем же дело?
Стреляю уже как попало и все мажу. Чувствую, как начали трястись руки. На дне окопа — кучка стреляных гильз, а результат нулевой.
В голову полезли мысли: «Опозорился. Что бригаде скажешь? Так много гусей и ни одного попадания — мазила!».
Пара гусей идет прямо на окоп, высота метров десять, видно каждое перышко, прижатые к брюшку лапы. Увидев меня, они вместо обычного гусиного крика «га-га» начали издавать звуки, похожие на «гры-гры».
Видно, сигнал опасности заставил их подняться вверх. Пропускаю их над собой и стреляю в угон. Результат тот же — промахи. Понимаю, что так дальше нельзя. Надо успокоиться. Определить, в чем причина промахов. И с этой мыслью сажусь и закуриваю.
А в голове одно: почему же я мажу? Смотрю в сторону соседа, вижу, как на его окоп идет стайка гусей. Вот они пошли на снижение. Вижу, как гусь планирует, выбирая место посадки. Вот до земли метров десять-пятнадцать, гуси почти не машут крыльями, осталось метров пять-шесть.
Вижу, как птицы притормаживают, скорость резко падает. И в этот момент из окопа появляется стрелок. Гуси моментально реагируют. И еще не успел прозвучать выстрел, а птица уже пошла в высоту. Причем все это происходит в доли секунды.
И если стрелок делает упреждение из расчета на снижающуюся птицу, то выстрел происходит в период, когда гуси начинают подъем.
Одного взмаха могучих гусиных крыльев достаточно, чтобы заряд пошел ниже цели. Все это время гуси не оставляют меня, одни заходят справа, другие — слева, третьи идут прямо. Пара птиц даже подсела к профилям, но что-то им не понравилось, и они резко взмыли вверх.
Из окопа
Очередную снижающуюся стаю я встретил, стоя в окопе. Гуси, увидев меня, рванули вверх и одновременно изменили направление полета, уходя в сторону и резко увеличивая скорость. Все понятно. Слежу за следующей стаей. Она бодро идет прямо на меня. Пригнул голову.
Если маскировка хороша, то меня не должно быть видно. Свист крыльев и «га-га» слышны надо мной. Считаю «раз, два, три, четыре, пять» и чуть выглядываю из окопа. Гуси спокойно садятся в стороне от профилей, расстояние метров сорок. Ловлю на мушку с небольшим опережением вниз от гуся и стреляю дуплетом.
Второй выстрел в угон с небольшим опережением вверх. И радости моей нет предела: две птицы тяжело шлепаются о землю и замирают на месте, выставив напоказ свое серо-белое брюшко.
Бросаюсь к гусям и прячу их под валок. Неимоверными прыжками бегу к окопу. И не успеваю перевести дух, как очередная стая заходит на мой окоп. Теперь стреляю встречного. И он падает почти рядом со мной. Наступает некоторое затишье.
Выскакиваю из окопа и ставлю битого гуся как профиль на рогатку. Кладу гуся на брюшко. Втыкаю в землю заранее заготовленную рогатку, а шею помещаю между рогулек. Получается что-то наподобие кормящегося гуся.
Прыгаю в окоп вовремя, так как справа заходит стая гусей. Хоть они еще далеко, но идут в мою сторону со снижением. И вновь после моего дуплета один гусь падает на землю.
До десяти часов я стрелял еще раз десять, и хотя не обошлось без промахов на первой своей гусиной охоте, которая осталась в памяти навсегда, я добыл восемь гусей.
Судьба гусиного промысла
Ну а что же стало дальше с гусиным промыслом в Челябинской области? К сожалению, Октябрьский производственный участок просуществовал до 1987 года.
А затем, по инициативе руководства, был закрыт. Его угодья закрепили за охотколлективом областного агропромышленного комитета. И начался массовый охотничий беспредел…
Отстрел гуся велся и утром, и вечером, в выходные дни и среди недели. Масса жаждущих добыть птицу носилась на автомобилях по дорогам охотхозяйства в поисках добычи. Если в ОПУ охота была разрешена только в поле, а на воде категорически запрещалась, то теперь охоту проводили как в поле, так и на водоемах.
К тому же в результате непродуманных реформ в сельском хозяйстве резко уменьшились посевные площади, что подорвало кормовую базу. Гусь быстро подъедал корма в границах заказника и по привычке направлялся кормиться на территорию бывшего ОПУ. Но на границе заказника его встречали огнем десятки ружей.
Наткнувшись пару раз на такое противодействие, гусь начал уходить из заказника в сторону наших соседей. А Курганская область, увидев тот беспредел, который творился у нас, наоборот, начала создавать выгодные условия для приманки гусей.
В 1993 году в конце сентября мне пришлось побывать в тех краях. Вместе с охотоведом Октябрьского района Потаповым Юрием Васильевичем мы заехали на озеро Камышное — туда, где раньше было гусиное царство, где постоянно садились и взлетали стаи гусей, где из-за птичьего шума и крика было трудно услышать друг друга… там сейчас было пусто.
Стояла прекрасная солнечная погода. Камыши шурша покачивались от дуновения свежего ветерка. Где-то над озером кричали чайки, а высоко в небе, раскинув крылья, парил хищник, высматривая добычу.
Все было, как и прежде, но не хватало главного — не было гусей. Там, где раньше отдыхало 50-100 тысяч серых гусей, только несколько десятков птиц сидели на песчаной косе. По-видимому, произошел необратимый процесс.
Уникальный по значимости гусиный заказник, каким он был раньше, перестал существовать…
Евгений Кудрявцев, г. Челябинск