Начало марта, закрывается сезон охоты на диких северных оленей. Разрешен и отстрел волков для регулирования их численности… Мой снегоход переночевал в холодном гараже. Пришлось встать раньше, чтобы прогреть двигатель. Техника иностранная, но к нашим морозам относится с пониманием. Бывало, что иногда и при температуре ниже минус 40 градусов приходилось заводить мотор, и ничего! Двигатель тарахтел потихоньку да по родине скучал…
Меж тем время уже подошло к 10 часам утра. Мушку на карабине стало немного видно, так что можно было помаленьку собираться на охоту. Пока доберусь, найду дичь — будет уже достаточно светло для прицельной стрельбы.
Морозец отпустил. Это утром он меня загонял в теплое зимовье, хватая ледяной ручищей за мой неоднократно отмороженный нос. А теперь стало получше.
Ради чего люди охотятся
И вот уже я ехал по лабиринту лесного ручейка к Кочечуму, одному из притоков Нижней Тунгуски. Выбрался на берег, на белый до слепоты простор северной реки, вдохнул полной грудью звенящий морозный воздух и сказал своему 60-сильному «железному коню»:
— Ну что, поехали, дружок?
После чего надавил на газ. Ни с чем не сравнимое ощущение свободы охватывало меня в такие моменты! Казалось, что нет силы, которая может удержать охотника! Ведь впереди удача, и она где-то там за поворотом. До нее просто надо долететь, домчаться! Ради нее родной мы мерзнем, мокнем и выслушиваем упреки жен!..
Через восемь километров по правой стороне показался охотничий домик соседей. На берегу возле техники никого не было. Из печной трубы лениво выходил жиденький дымок и, чуть не падая на заснеженную крышу, скатывался в тальники. «Спят еще соседи», — подумал я.
Наперегонки с копытными!
За поворотом двигался табунчик диких северных оленей примерно в 25 голов. Если дать им зайти в устье небольшого притока Унтууна, то там их уже не взять: узко очень. Я решил попробовать «отрезать» животных от этого пути, проскочить вперед и занять удобную позицию для стрельбы.
Главное в таком деле — не перестараться и не угнать табун совсем! Его просто надо временно оттеснить от намеченного ими маршрута, а потом олени все равно пойдут туда, куда собирались. Я ускорился и съехал с накатанной дороги, погружаясь в снежное болото. Двигатель транспорта «забормотал» от неожиданности этого маневра.
Я сместился назад, чтобы приподнять лыжи, и надавил на акселератор. Мой «железный конь» вырвался из снежного плена и, как глиссер, помчал меня к берегу. Прижавшись к правой стороне транспорта, я двигался в сторону устья, надеясь на то, что эти действия принесут ожидаемые плоды. Но, увы! На подъезде к притоку снегоход просто увяз в нанесенных с обрывистого берега сугробах. А олени проходили в 50 метрах от меня по натоптанной их сородичами тропке и показывали мне язык.
Спрыгнув со снегохода, я провалился по грудь в сугроб. Пришлось своими силами утрамбовывать дорожку к оленьей тропе и «методом челнока» прокладывать себе путь. По нему, переваливаясь сбоку набок, добрел до «бурановской трассы».
Преследование оленей
Возвращаться на Кочечум уже не хотелось. Да и мои возможные трофеи толпой ускакали по притоку — вверх и только вверх!
Унтуун — речка маленькая и несудоходная. Правда, в ней водится рыба — хариус и ленок. Но ловить их удобнее всего летом. А сейчас мне оставалось только гнаться за убегающим стадом.
Почти за каждым поворотом я пугал оленей, лижущих наледь. Однако стрелять не успевал, хотя ширина реки в этом месте не превышала 20 метров. Честно говоря, я и не пытался поразить цель в таких условиях. Точного выстрела все равно не получилось бы. Да и олени не стояли на месте — все время бегали.
Так что я просто продолжал ехать, надеясь на удачу. Километров через пять начались старые гари, местность просматривалась хорошо. В поле зрения часто появлялись дикие олени, которые неспешно шли по глубоким сугробам.
Теперь я мог бы попасть, но все равно удержался от выстрела. Нажать на спусковой крючок — дело простое. Однако меня мучили сомнения, что удастся добраться на снегоходе до добычи. А тащить на себе 70-килограммового копытного животного совсем не хотелось. Да и с голоду не умирал, поэтому не было необходимости заготавливать мясо. «Пусть себе гуляют!» — решил я.
Но надежда на удачное завершение охоты меня не покидала. Мой снегоход продолжал преследование оленей.
Достойный противник
И тут, проехав еще около 15 километров, заметил на старой «бурановской» дороге точку, которая вначале показалась небольшой. «Глухарь, наверно», — подумал я. Стараясь держать ровную скорость, пошел на сближение. Когда подъехал ближе, то заметил, что прежде маленькая точка выросла в крупную собаку. «Волк»! — мелькнуло в голове, и сердце забилось, вторя двигателю!
Место было узкое, не удобное для стрельбы. Для и не оставалось времени для того, чтобы снять карабин и приготовить его. Серый хищник мог в несколько прыжков уйти в лес. Но такой расклад мне не подходил. Решил гнать волка до какого-нибудь широкого места, а там уже постараться не оплошать.
Двигались мы по старой запорошенной «бурановской» дороге. Зверь поглядывал на меня, я — на него. И оба не сворачивали со своего пути. Вот ведь как бывает! Хищник, привыкший убивать и никого не бояться, сам бежал по пушистому снегу к завершению своей полной жестокости жизни.
Река, как назло, шла в узком русле. Останавливаться здесь я не рискнул. Но вот за поворотом показались разлив и островки с мелкой растительностью. Все! Можно тормозить и браться за карабин!
Кто кого?!
Но зверь словно услышал мои мысли и сам замер на месте. Не сбавляя хода, я двигался к нему. В голове вихрем крутились мысли: «Может, остановиться, снять карабин и стрелять? Но вдруг ему хватит этого времени, чтобы уйти в ручей? Или все же попробовать выгнать его на чистое место?».
Я выбрал последний вариант и направил снегоход прямо на волка, чтобы вынудить его отбежать. Однако, к моему удивлению, серый хищник даже не подумал отойти! Наоборот, по мере того как я приближался, он сжимался, как пружина!
«Будет атаковать!» — промелькнуло в голове. Что было делать? Карабин оставался за спиной, ножи вообще лежали в бардачке. А расстояние между нами сокращалось с каждой секундой. По взгляду волка было уже ясно, что он не уйдет!
Но и я уже не мог свернуть. Сойти с дороги, чтобы избежать столкновения, было бы огромной глупостью, практически самоубийством. Я бы тотчас провалился в глубокий снег, отдав себя на милость зверю. А уж он не собирался уходить, не поквитавшись со мной. Это я сразу понял по его взгляду.
Решающий момент
Вот дела! Я не новичок в охоте на волков, но тут сам себя загнал в такое положение. «А ведь все моя самонадеянность, будь она неладна!» — только и успел подумать. Но вслух сказал:
— Буду таранить!
До серого хищника оставалось метров 10, когда он начал разбег в мою сторону. Расстояние сокращалось неумолимо! Осталось совсем немного, и зверь сжался в пружину! Он был уже готов к прыжку!
— Пора! — скомандовал я сам себе и вжал ручку акселератора до упора.
Снегоход вскочил на дыбы. Передо мной мелькнула морда волка на уровне бампера, потом послышался удар. Проехав еще метров 20, я затормозил и быстро скинул карабин. Оглянувшись, увидел своего противника, который прыжками, но с большими перерывами двигался к лесу.
Грянул выстрел, и волк ткнулся оскаленной мордой в девственно белый искрящийся снег, оставив на нем ярко-красные проталины от вытекающей из этого смелого и сильного зверя жизни. А ведь все могло закончиться совсем иначе! Даже мышка, загнанная в угол, готова защищаться до последнего!
Трофей на память
Я ожидал, что мужики, оставшиеся в охотничьей избе, будут ругать меня за неразумность и излишний риск. И в своих предположениях не ошибся.
Немного придя в себя, достал из кармана маленький цифровой фотоаппарат, а из бардачка вынул штатив. Эти вещи я всегда вожу с собой. Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! Проведя небольшую фотосессию, увязал трофей и безо всякой спешки покатил на базу.
Волк оказался не сильно крупный для наших мест — всего около 53 килограммов. Но тот способ, с помощью которого я его добыл, запечатлелся в моей памяти на всю оставшуюся жизнь! Этого уже ничем не стереть!
Олег Фарков, Красноярский край