«Как пойдем-то? — спросил меня Никола, когда мы разливали чай по термосам в зимовье на реке Чикунда. Нам предстоял переход отсюда на реке Берягин. — Верхом или низом?». Верхом — это по северу наших кварталов, низом — по югу.
Прогулка с собаками
— Пойдем по югу, по Майоровскому ручью.
«Майоровским» мы назвали безымянный ручей потому, что южнее его на полкилометра за визиром начиналась тайга полковника Майорова, главного инженера 478-го лесопромышленного комбината (ЛПК) Министерства обороны СССР.
— Да, пойдем, Никола, через выруб. Может быть, соболек на голубице попадется.
Надо сказать, что ходить по вырубам 478-го ЛПК было одно удовольствие. Никаких порубочных остатков, идешь, как по дороге, и под ноги не смотришь.
С нами были три собаки: две мои — рабочая сучка Амга да первогодок, симпатичный белый кобелек Аян, и Николина — высокий на ногах, ладно скроенный, легкий на ходу кобель Марсик, закрутились возле нас, повизгивая от восторга. Покрутившись, уловив направление нашего движения, собаки убежали вперед, и вскоре мы услышали их лай.
— Что, Никола, белку лают?
— Похоже.
Охота на белку
На вырубе следа соболя не было. Зато, спускаясь с вершины Майоровского ручья, мы уже имели пять белок: двух облаяла Амга, трех — Марсик. На подходе к пойме ручья на небольшой кедр залаяли обе собаки одновременно. Аян крутился под деревом и вместо лая повизгивал. Подходя к кедру, Никола возбужденно сказал:
— Вижу!
— Стреляй!
Белка после выстрела «посыпалась» по веткам вниз. На вершину метнулась еще одна.
— Вторая, Никола, стреляй!
— А неплохо — две белки с одного дерева, — говорил я, отрезая «пазанки» (концы передних лапок) и бросая их собакам.
Однако собаки, не обращая внимания на угощение, продолжали лаять на кедр.
— Да не может быть! Трех никогда не было.
— Ну, стукни по стволу.
Я достал топор, сделал затеску и звонко стукнул обухом топора по затесине.
— Третья! — крикнул Никола. — Вон, на листвяк перескочила, на правую ветку, под вершину.
— Не собьешь: высоко, да и легла на сучок.
— А я ее сбоку, папковым, заводским, «четверкой»!
— Ну, попытайся.
После выстрела белка, вереща, свалилась с листвяка в снег. Амга с остервенением догнала ее, потрепала за головку и бросила на снег.
— Да, Никола, такого еще не было. Три белки с одного дерева…
Выстрел в «ветку»
Перескочив через ручей, собаки опять залаяли. Подойдя к ним, мы почесали затылки. Собаки лаяли на громадную ель, такую густую, что ствол нигде не просматривался.
— Ну что, смотри, а я пойду стукну.
— Стукни, стукни, — сказал Никола и задрал голову.
— Ну что?
— Да нету на ней ничего.
— Давай я выстрелю по кроне — может, где мотнется, — предложил я.
Сняв ружье, я «от живота», глядя на ель, выстрелил в середину кроны. Что-то замелькало среди веток и полетело вниз.
— Похоже, ветку сбил, — сказал Никола.
Когда эта «ветка» упала в снег, Никола подошел и поднял… белку. Она даже не шевелилась. Приятель оторопело уставился на меня:
— Ну, Петров, ты даешь…
Поиски пернатых
Ближе к вечеру на склоне притока Майоровского ручья мы наткнулись на свежие наброды глухарей. Издалека заметили, что собаки прыжками носятся под соснами, «раскручивая» следы птиц. Затем мы потеряли их из виду, но через какое-то время издалека донесся их лай. Лаял Марсик. Я махнул рукой Николе, чтобы он шел скрадывать:
— Иди, твоя собака лает.
Амга помалкивала. Я потихоньку пошел за Николой в ожидании выстрела.
Через несколько минут впереди раздалось характерное хлопанье крыльев — пух-пух-пух — и треск сломанных при взлете мелких сучков.
— Да ну их к лешему, этих глухарей! — сказал Никола, останавливаясь возле меня. — Возьмешь ты их в этом бору! Да и Марсик наврал: они сидели метров на пятьдесят ближе того места, где он лаял.
— Согласен, бог с ними, с глухарями. Пойдем через выруб на дорогу — и в зимовье. Не то стемнеет и будем, как в прошлый раз, без фонариков искать заход на зимовье.
— Ладно, сейчас пойдем.
Удача с глухарем
Шли молча: подустали к вечеру, да и снег уже приличный, а по вырубам, по мху в бору быстрее устаешь.
Пошел молодой сосняк с подростом можжевельника. Вдруг шедший впереди Никола кинулся вперед с воплем:
— Марсик глухаря давит!
Я побежал за ним с криком:
— Не может быть!
Через несколько метров нам открылась такая картина: распластанного на снегу, выделявшегося своей чернотой взрослого глухаря, зажмурив глаза, держал за одно крыло Марсик, а за другое — белобрысый Аян. Глухарь, поворачивая шею, по очереди долбил собак по головам своим мощным клювом. Но тут подбежала Амга и с ходу вцепилась птице в шею.
— Да, Никола, я даже и не слышал, чтобы собаки давили взрослого глухаря. Ну, соболь — это понятно, соболя даже летают на них, но чтобы собака…
— Да, парень, в этом деле нужен фарт, а не ерундиция, — сказал Никола.
Такого в нашей охоте больше не случалось. Были более добычливые дни, более захватывающая охота, но таких казусов не наблюдалось.
Необычный оказался день 21 октября.
Владимир Петров, Иркутская обл.
