Однажды летом наш геологоразведочный отряд стоял в верховьях таежной речки Лангры на северном Сахалине. Берега ее густо поросли кедровым стлаником вперемежку с карликовой березкой, образуя настоящие джунгли.
Прогалы меж зарослей щедро покрыты мхом ягелем, излюбленной пищей оленей. А чуть подальше от берега, на мари, летом поспевают в изобилии и янтарная морошка, и голубика. В речке, в ее чистейших водах, есть и радужный хариус, и ленок, и хозяин водоема — таймень. Жили мы в четырехместных палатках армейского образца, а посередине городка стояла двадцатиместная, служившая одновременно и кухней-столовой, и клубом, где проводились собрания и крутились кинофильмы.
Был или не был?
В тот день вертолетом забросили к нам кинопередвижку. Во время ужина киномеханик по просьбе полевиков решил показать «Чапаева». Этот замечательный фильм я смотрел много раз с неподдельным интересом. Он с первых же кадров завораживает зрителя и держит в напряжении до конца.
После вечерней разнарядки вся геологическая братия собралась на берегу. Из простыни соорудили экран, растянули его между двумя лиственницами. Сидел народ на скамейках, курил, ждал, когда стемнеет. Ну, а я вместо кино собирался порыбачить, поохотиться на ночного хищника. Сказано — сделано. В палатке быстро собрал спиннинг, из коробки с блеснами выбрал подходящего «мыша» (самодельную обманку в виде мыши для ночной ловли хищных рыб), проверил на нем крючки. Сунул в карман фонарик, курево, и вышел из палатки.
На загустевшем синевой небосводе ярко светились первые звезды. Все погружалось в ночную дрему, и только нудные комары зудели да ночные пташки не смолкали, щебетали в прибрежных зарослях.
Надо признаться, что речная пойма в том месте, где стоял наш отряд, была довольно широка, и речка разбивалась на рукава — протоки с перекатами и омутами. Однажды под вечер я возвращался из маршрута и, чтобы сократить путь к палаткам, пошел напрямую через одну из проток по каменистому перекату. И когда я уже приближался к берегу, изрядно промочив свои кирзачи, краем глаза заметил, что чья-то тень метнулась в глубине омута.
«Почудилось», — подумал я. И уже там, на берегу, что-то заставило меня остановиться и еще раз взглянуть на омут. Я выбрал такую позицию, чтобы лучи закатного солнца не слепили глаза. Отошел чуть в сторону, подполз к кусту, нависшему над ямой, и через ветки заглянул вниз. Все просматривалось как на ладони: мощные струи протоки с грохотом падали в омут, волоча с собой мелкие камешки и те, кувыркаясь в водоворотах, оседали на дно. Вода была так прозрачна, что все просматривалось с исключительной четкостью. «Был или не был?» — подумал я почти по Шекспиру.
За тайменем
И тут, чтобы окончательно развеять мои сомнению, ниже омута, метрах в трех, раздался сильный всплеск. От неожиданности я вздрогнул. Учащенно забилось сердце. Затаившись, я стал внимательно всматриваться в двухметровую глубину.
И вот он появился, этот царь таежных рек! Не спеша, таймень зашел в омут и там, вблизи от переката, остановился. Я четко видел сквозь хрустальную глубину мерное движение жаберных крышек гиганта, ленивые колебания красного хвоста. Брусковатое тело тайменя покрывала серебристо-белая, с голубизной, чешуя с черными крапинками. Какое-то время я любовался красавцем, потом, тихо пятясь, чтобы не спугнуть хищника, вышел на тропу.
«Надо будет попробовать взять его ночью «на мыша», — размышлял я, шагая знакомой тропой к палаткам.
К этому месту я и стремился сегодня за рыбацким фартом. Пока добирался до заветного омута, догорела вечерняя зорька. С небес струился призрачный зеленый свет. Тишина и покой окутали все вокруг и только речной перекат шумел струями, да летучие мыши скользили над водой, едва не касаясь моего лица.
Я как все рыбаки, знал, что хищная рыба ночью покидает глубокие места и устремляется на речные отмели. Там и жирует до рассвета. Мои глаза свыклись с ночной темнотой, и я уже прикидывал, куда отправлю «мыша».
«Значит, так, — рассуждал я. — Таймень явно находится где-то ниже омута, у песчаной косы, где обычно пасутся стайки мелкого хариуса. Туда-то я и сделаю первые забросы».
Осторожно, чтобы под ногами не хрустнул сучок, спустился по берегу ниже омута и присел на валежину. Тихо снял катушку с тормоза, дал слабину леске и опустил «мыша» в воду, чтобы он промок и набрал вес. Иначе забора не получится. Закурил.
Чапаев и рыбалка
В этот момент со стороны палаток донеслась музыка — начался фильм. Слышимость была столь отчетлива, что казалось, будто бы палатки стоят рядом, за моей спиной. А ведь место, где я сейчас сидел и курил, находилось от лагеря примерно в километре. Видимо, пойма реки служила отличным проводником звука. И пока мой «мышан» купался в воде, мысли мои унесли меня в далекое детство, в сибирскую деревушку. Отчетливо помню тот день, когда к нам привезли первый звуковой фильм. Это был «Чапаев».
Фильм показывали в колхозной конторе, а так как скамеек было мало, мы, ребятишки, расположились на полу и с замиранием сердца следили за событиями на экране. Мое детство пришлось на тяжелые военные и послевоенные годы, но все равно я с большой теплотой вспоминаю жизнь в глухой деревне, своих друзей по детству и этот фильм, который в ту пору произвел на меня неизгладимое впечатление.
Я поднял из воды отяжелевшего «мыша» и сделал первый заброс по течению. Слышно было, как «мышан» шлепнулся в воду. Я не спеша стал вращать катушку, вести «мыша» к себе. Пусто. Еще пара бросков была с тем же результатом.
«Странно, — подумал я, — неужели этот властелин откочевал в другое место? Да не может быть! Ладно, не будем гадать, надо действовать. Еще разок проверим отмель ниже омута». И, размахнувшись, послал обманку в то же место. Нет! И на сей раз характерного всплеска не произошло. Тогда я подошел вплотную к перекату, снял катушку с тормоза и опустил «мыша» в омут. Течение подхватило его и поволокло вниз, к отмели.
Тихая звездная ночь властвовала над миром. И только страсти, бушевавшие на экране, нарушали ночной покой…
Таймень-хулиган
Спустя пару минут катушка остановилась. Проверил на ощупь — леска кончилась. Мой «мышан» сейчас находился где-то внизу, в районе отмели.
«Ну что ж, еще разок сделаю проверку и пойду спать, летняя ночь коротка», — решил я. И, включив тормоз, стал медленно вращать катушку.
«Черт его знает, возможно, таймень где-то тут и стоит в омуте, у переката», — подумалось мне.
Слушая краем уха диалог Чапаева с Петькой, я, прикрыв глаза, представил, как ординарец, свесив кудрявую голову с печи, задает вопросы Василию Ивановичу. Туда, к палаткам, было обращено мое внимание, а расслабленная рука продолжала лениво крутить катушку.
И тут…мощный всплеск! Сильнейший рывок выбил из рук спиннинг. Рывок был такой силы, что я потерял равновесие и упал. Через секунду вскочил на ноги.
«Таймень! Взял наконец-то!» — молнией пронеслось в мозгу. Дрожащими руками включил фонарик и посветил в омут: на поверхности воды все еще лопались воздушные пузыри с пеной, поднятые ударом сильной рыбы. Рядом в траве валялся спиннинг с ободранным «мышом». Оба крючка были обломаны. Саднящая боль привела меня в чувство. Я посветил на руку — так и есть: с казанков пальцев была напрочь снесена кожа. Кляня себя на чем свет стоит, я перевязал пальцы носовым платком, закурил.
«Вот так рыбак хренов! Не ты тайменя, а он тебя подловил. Расслабился! А таймень-то, считай, в руках уже был. Эх, ты!» — бичевал себя я, шагая к палаткам.
Дернул же черт меня именно сегодня пойти на рыбалку. Посмотрел бы «Чапаева» вместе со всеми, попереживал бы за героев как в детстве. А когда готовил снасть к ночной рыбалке, была такая мысль? Была! То-то и оно! Нет, поперся. Вот и напоролся. Так тебе и надо. Погнался за двумя зайцами, вот тебе и результат. Так что не хнычь, топай в палатку да зализывай раны, рыбак!
Станислав Грабузов
