Дни теплые-теплые: приветно греет солнышко; только по утрам да по вечерам, когда оно еще прячется за фиолетовыми горами, чуется в воздухе некоторая свежесть, напоминающая недавние холода.
Пернатая армия
На островах зауральских озер роскошно разрослись зеленые купы деревьев. Смотрятся в зеркальные заливы огромные печальные ветлы; неподвижно стоят возле них душистые темные липы; светло-зеленым поясом охватывают кусты красной смородины тот или другой остров.
Эти великолепные растительные оазисы не встречают себе соперников на берегу озер. С нагорной стороны мрачно смотрят на них сосны-великаны; а на равнинах, прилегающих к озерам, толпятся там и сям белоногие березы, скорбно опуская свои зеленые руки и качая курчавыми головами. И соснам, и березам заказаны пути на острова.
Только птицам они не заказаны.
Около островов птиц так много, что голоса их сливаются в один гул, слышный далеко по озеру.
И каких только птиц здесь нет!..
Вот белый, как снег, лебедь грациозно взмахнул крыльями и, окунув в воду свою большую голову и длинную шею, громко крикнул; пронзительно захохотали большие чайки; гуськом поплыли нырцы; снялись утки, покружили немного в воздухе, мелодически звеня крыльями, и тут же шлепнулись в воду с радостным криком; целые тучи хищных рыболовов и крачек носятся над спокойною гладью озера, зорко высматривая добычу; жалобно кричат гагары, кувыркаясь в воде и щеголяя своим теплым пестрым хлупом; словно бабочки над лугом, порхают и кружатся низко-низко, над самым берегом, рои ласточек.
Вся эта пернатая армия страшно прожорлива; и почти вся она, бесчисленная, как звезды безоблачной ночи, питается на счет озер, где много всякого провианта, много рыб больших и малых…
Так много, что даже человек, со своим неразумным хищничеством до сих пор не может не только истребить всего гигантского запаса этого провианта, но и так или иначе способствовать его уменьшению сколько-нибудь заметным образом, по крайней мере, в большей части озер.
Рыбаки в челнах
Светает.
По песчаному важному берегу красивого овального озера идут четыре человека, вооруженные веслами, боталами и мережою.
Ботало — это длинный и тонкий шест, на конец которого насажен небольшой деревянный колокол.
Мережа — двойная сеть.
На востоке белая полоса света, перемежающаяся темно-фиолетовыми слоистыми тучками с обтаявшими серебристыми краями, становится все шире и шире, отражаясь в зеркальной глади озера. Постепенно гаснут звезды, бледные и тусклые; в прибрежной волне трепещет серебряный полумесяц; над озером клубится легкий прозрачный туман, окутывая собою далекие острова, где, словно сказочные гиганты, стоят высокие деревья, простирая из сумрака, царящего вокруг них, свои могучие ветви к светлеющему небу…
Далеко оставив за собою деревню с ее белой стройной колокольней, рыбаки прошли еще с полверсты по самому берегу озера, изредка перекидываясь друг с другом немногосложными фразами; за ними тянется длинный след в виде маленьких мочежинок, образовавшихся под тяжестью ступавших на рыхлом песке, перемешанном с белыми обломками раковин; иногда с жалобным свистом поднимаются у них почти из-под ног кулики; природа еще дремлет, но там и сям, словно в просонках, слышатся уже таинственные голоса, негромкие, неотчетливые и идущие откуда-то недалека; может быть, это где-нибудь в островах кричат лебеди, проснувшиеся ранее других обитателей озера; в воздухе сыро и свежо.
Подойдя, наконец, к нескольким утлым корытообразным челнокам, привязанным к кольям, и завладев двумя из них, рыбаки размещаются в них попарно и несутся по ясной глади озера, широкого и многоводного…
Каких-нибудь десять — пятнадцать минут… и они — у зеленых камышей густой курьи, обрамляющей собою один из островов, все еще погруженных в сумрак тумана и все еще безмолвствующих…
Оглушительный звук
Обметав траву у самого берега острова и расставив мережу, рыбаки отплывают на своих скорлупках шагов на семьдесят от него, держась друг от друга на некотором — тоже, впрочем, незначительном — расстоянии, и начинается ботанье.
Когда ботало ударяется с размаха, перпендикулярно, об упругое жидкое стекло воды, то звук от этого получается такой громкий, такой оглушительный, что его можно слышать с противоположного конца озера, хоть в то же время и не видеть ни рыбаков, ни их корытообразных скорлупок…
Шумом и гулом наполняется окрестность. Раз пять отражает эхо каждый удар ботала. По озеру далеко идут круги. Встрепенулись утки и с тревожным кряканьем летают вокруг острова. Бегут по воде нырцы, судорожно взмахивая своими короткими крыльями. Снимается тяжелая цапля. Вот звонким баритоном крикнул лебедь и взлетел высоко-высоко. Сначала он кажется белым снежным комочком, плывущим по серо-голубому небу; но потом вдруг обдает его розовым светом, словно заревом пожара; то вспыхнул восток.
Вспыхнул восток — вспыхнуло и озеро: светло-красная рябь, искрящаяся тысячами золотых огоньков, бежит по его глади, местами бледно-опаловой, местами цвета вороненой стали…
Добыча в мешке
Быстро, как стрелы, мчатся челноки по направлению к мереже, управляемые искусными рыбаками…
Мережа вытащена.
Запутавшись плавниками в редких ячеях наружной сети, бьется в мереже жертва панического страха, наведенного на нее ботаньем, — крупная рыба. Золотом-серебром отливает она. Красноперых язей, пестрых окуней, темно-золотистых линей, бархатных налимов, щук, ельцов, серебристых чебаков, даже лещей — всего этого в мереже около пуда (16,38 килограмма. — Прим. редакции).
По мере того как добыча наполняет собою один из мешков, лежащих в челноках, суровые лица рыбаков все более и более проясняются. Расставляя вновь мережу, кто-то из них даже затянул веселую песенку…
А солнце между тем уже горит на востоке, золотя верхушки высоких деревьев острова и заливая ослепительным блеском голубые воды озера…
O.I., 1878 г.
