Еще так много таинственного
Столь много лет хожу я по тайге в поисках всякого, и не в последнюю очередь таинственного, в повадках четвероногих, а вот не перестаю удивляться неодинаковости повадок даже у одних и тех же видов в сходных обстоятельствах и условиях, в одном и том же месте и времени. А побуждает меня на сей раз писать об этом до невозможности удивительная выходка рыси, наблюдавшаяся, правда, уже давно и не мною, а рассказанная моим многомудрым руководителем по научной работе, не превзойденным и по сей день знатоком экологии уссурийских зверей покойным профессором Г.Ф. Бромлеем.
Мы тогда обсуждали завершенную уже рукопись монографии по копытным животным юга Дальнего Востока и готовили подобную по хищникам. Устав от нудной все-таки работы по сбору и систематизации рукописно-отчетного материала, дневниковых записей, изучению всевозможных литературных источников и прочего «бумажного», мы с наслаждением чаевничали и дегустировали вина домашнего приготовления, вспоминая при этом далекое и близкое. А более всего мы пересказывали друг другу таежные истории содержанием поудивительнее, в которых действующими лицами были именно те звери, которые сейчас нас особенно интересовали, потому что об их повадках предстояло писать как можно основательнее и убедительнее.
И вот шел долгий разговор о рыси… Вспомнили мы с Гордеем Федоровичем, в какие российские города рысь достоверно заходила только в последние десятилетия: в Иркутск и Читу, Ижевск и Красноярск, в Спасск, Терней и Дальнегорск. Даже на окраинах Москвы и Ленинграда их видали! Поразительно? Разумеется. Удивительно? Еще как! Но ведь вполне достоверно! Я сам знаю престраннейший факт: осенью 1971 года молодого самца рыси застрелили почти в центре Хабаровска! Кстати, там же, где потаенно от людей жила семья фазанов…
И вот этот неординарный кот около восемнадцати километров шел из Ма-ло-Хехцирского охотничьего заказника к самой людной части краевого центра по пустырям и оврагам, через парки, скверы, огороженные территории с какими-то складами… И пробирался тихими темными ночами, пробавляясь бездомными кошками и собаками… Но вот зачем он туда прокрадывался – загадка. Можно лишь предполагать, что искал молодой хищник собственные угодья, чтоб никому из родичей не мешать и самому не быть гонимым, чтоб стать хозяином кусочка тайги. А оказался в городе и там погиб по неопытности юных лет.
Но захотел я удивить своего старого учителя совсем уж невероятным:
– А вот в этой истории, дорогой Гордей Федорович, и Вы усомнитесь. Можете ли представить себе, а мне поверить, что некая рысь ночью пришла к зимовью, в котором базировались таежники, и преспокойно забралась на чердак за свежедобытыми людьми рябчиками, хотя из труб тянуло дымом, а сквозь дощатую дверь выносило густой дух человеческого обиталища? Забралась с началом ночи – отогнали. Но она же пришла под утро, а спрыгнула с чердака сытой, на глазах хозяев избы, причем ничуть не спешила уходить, как бы демонстрируя красоту и пышность своей элегантной шубки.
С рассветом хозяева не досчитались нескольких рябчиков, но нисколько не огорчились, потому что само событие стоило куда больше, ибо что может быть дороже памяти о необыкновенном, лично вами засвидетельствованном… А среди таежников, ночевавших в той избе, был ваш покорный слуга, и выходит, что выслушали вы рассказ очевидца.
Слушал меня мой беспредельно уважаемый собеседник терпеливо, но иронично и немного снисходительно улыбаясь. И по этой улыбке я догадывался, что, во-первых, он мне верит, однако, во-вторых, имеет рассказать куда более интересное. И я не ошибся. Охотно верю в такое и знаю две подобных истории, – начал профессор, удобно угнездившись в кресле для, судя по всему, вовсе не короткого рассказа.
Историю, которую я сейчас расскажу, поведал мне очень интеллигентный начальник партии геологов, в неспособности которого к вымыслу я давно убедился. В разгаре лета, когда никакой речи об охоте не велось, геологи работали на своих маршрутах, разрезах, шурфах и прочем – без оружия. Имелся, правда, пистолет у начальника партии, да держал он его в сейфе. Были при полевиках собаки, и их казалось вполне достаточно, чтоб страховаться от нежелательных встреч с крупными и, как нам известно, потенциально опасными хищниками. К тому же район своих полевых работ они «вытоптали» основательно и всякое зверье «предупредили», что при провокациях за последствия не ручаются.
Однажды в конце дня два геолога с двумя рабочими в сопровождении двух же лаек возвращались в избу, в которой не были несколько суток. Идти оставалось около сотни метров, как впереди остервенело залаяли собаки и, судя по всему, у жилья. Подумали, что нехорошие чужие люди там. Но когда открылся вид на строение, увидели, что лают псы в приоткрытую дверь. На кого же брешут – ясности не было… И людей не видно… А подошли поближе – увидели на пороге оскаленную морду рыси с плотно прижатыми ушами. Увидели – и не поверили глазам своим… Вот вы бы приняли такое за правду?
Я неопределенно пожал плечами, не зная, что и ответить. Но сказал:
– Что ей там – в избе – было делать? Продукты хранились? Но ведь летом для рыси добыть естественный корм проще простого… Комфортное гнездо устроила на устланных спальниками нарах под надежной крышей?
Однако зверь этот предпочитает отдыхать в удобных местах с хорошим обзором местности… А изба, ко всему прочему, была насквозь пропитана пугающими всякого вольного зверя, даже тигра и медведя, запахами человека… Много удивительного из таежной жизни пришлось узнать, но такое…
– Вот-вот! – оживился Гордей Федорович. – Я точно так подумал, когда услышал начало этого рассказа, но еще больше поражает его продолжение! Сообразите себе: четыре крепких человека подошли к своей избе, а рысь и не подумала ее покидать. Собаки охрипли от негодующего лая, но их супостат делал такие резкие короткие атакующие рывки, норовя цапнуть или полоснуть когтями, что не решались сцепиться друзья человека с вольным его братом меньшим, извините за этакую красивость слога.
А люди, придя в себя, возмутились. Им ведь изба была нужна не просто так: это было их жилье на весь долгий полевой сезон. А уже опускался вечер. И вот непрошенного гостя приходилось изгонять решительным образом, однако и при этом очень непросто оказалось добиться своего. А освободили избу лишь после того, как выставили раму из дальнего окна, в раскрытую же настежь дверь стали с криком кидать камни, пустые консервные банки, толкать жерди, а в довершение атак поставили на порог и зажгли дымовую шашку, которой полевики защищаются от гнуса.
Не выдержал зверь такого напора и выскочил в окно, но выскочил без паники, с достоинством и убегать в лес не подумал! Вспрыгнул на высокий пень в десятке метров от окна, ноги собрал в комок, спину выгнул дугой и хвост бойцовский задрал. А пасть так широко раскрыл, запрокинув голову, что не только зубы, но и горло видно стало. Грозно шипит, резко кричит, басовито порыкивает. То к людям обернется, то на собак нацелится.
Минуту так держался нахал, другую, третью… И надоел вконец. Прогнали его, дружно закидав камнями и палками. Но прогнали всего… до края поляны, где начинались деревья. Там рысь залезла на кряжистый ильм и улеглась на толстой ветке, полыхая глазищами. Потом презрительно отвернулась и вроде бы решила вздремнуть, уложив голову на вытянутые вперед лапы.
Рысь была матерой и сильной, о чем свидетельствовали пышные бакенбарды и пучки черных волос па вершинках ушей. С такими шутки все же не желательны, а потому, опасаясь за жизнь собак, определили их для ночевки в избу под нары. И правильно сделали!
А самое поразительное в этой истории заключалось в том, что та рысь ночью без всякой осторожности заглядывала в окна, потом злобно царапала и грызла дверь и снова шла к окнам постучать когтями по стеклу. А ушла лишь утром, когда стало светать, да и после того удалилась, как забросали ее совсем разозлившиеся невыспавшиеся мужики горящими и дымящими головешками и одна из них, угодив на спину и улегшись вдоль хребта, сильно ее обожгла…
Вот такая история, и сможете ли вы ее чем-нибудь объяснить хотя бы предположительно?
Не было, конечно, этого объяснения у нас тогда и даже предположения не оказалось. Это уже потом появились кое-какие версии… Может, чем-то обозлили этого зверя другие люди и он в некотором роде мстил? Унесли, например, детенышей из логова в то время, когда мать промышляла для них корм… Или была выращена человеком, а потом, привыкнув к людям, оказалась на воле с некой непроходящей обидой…
Но все это – гадание, причем не очень убедительное. И остается констатировать, что бывают этакие престраннейшие сбои в повадках зверей, объяснений которым не находится. Другие подобные примеры?
Ну вот хотя бы: погибельно ослабевший тигр с оторванной петлей на шее смиренно приходит к селянам за помощью; ищет ее же у человека медведь с
огромной занозой в подошве лапы, волк с капканом на ноге приходит к дому лесника; изюбр, лось, кабан, олень, косуля, настигаемые хищниками, на остатках сил бегут к людям; они же зовут их помочь вызволить из беды детенышей…
В том, что рысь обосновалась в пропахшем жилым духом таежном доме, удивительного не так и много. Случается, и тигр в отсутствие хозяев делает в избушке логово, и медведь… Да ведь при приближении людей даже эти гиганты благоразумно удаляются. Нo вот так агрессивно вести себя с хозяевами жилья могут очень немногие звери, и «наша» рысь — в их невеликом числе. Отчего же? А поди спроси. В повадках зверей было, есть и еще долго будет много таинственного, и даже для тех, кто с ними всю свою жизнь имеет дело.
Сергей КУЧЕРЕНКО
