В прошедшем году осенью в открытое окно нашего балкона влетели четыре птички. Раньше синички, воробьи навещали нас неоднократно, здесь для них всегда имелось угощение. Среди новых гостей оказался клест. Я открыл дверь в комнату, и пернатые принялись за еду.
Обустройство на новом месте
Клест оказался самочкой, мы назвали ее Клекой. Полетав недолго по комнатам, птицы успокоились, расселись на сервант, люстру, подоконник, книжный шкаф. Я заранее разложил в различных местах лакомства для наших крылатых гостей: семечки, сало, содержимое грецких орехов, воду.
Осторожно раздвинув шторы на окне, сел в кресло. Потревоженные птахи сперва стали метаться по квартире, тревожно щебеча. Наконец птицы устали, попрятались по укромным уголкам.
На следующий день Клека заняла подоконник с окном в южной комнате. Птичке приглянулись цветы, занимающие больше половины подоконника. Особенно ее заинтересовал высокий горшок, стоящий в левом углу.
Напившись воды и поев, самочка клеста вспорхнула с него вверх и с высоты осматривала комнату, заглядывала в окно. Временами перелетала с одного цветка на другой или садилась на горшок, изучая его содержимое, пытаясь что-то найти. Затем все повторялось снова. К ней на подоконник иногда наведывались синички, вероятно, желавшие пообщаться, но взаимопонимания между ними не возникло.
Так прошло три дня со дня появления птиц в квартире. Я в очередной раз сижу в кресле и наблюдаю за нашими пернатыми гостями. Клека с цветка слетает на подоконник, клюет семечки, затем вновь усаживается на прежнее место.
Кто в доме хозяин?
Одна из синичек не заставила себя долго ждать. Она уверенно села на соседний горшок. Клека, должно быть претендующая на положение хозяйки в этой части комнаты, не может смириться с таким вторжением. С воинственным видом самочка спускается вниз по цветку с намерением преподать урок незваной гостье. Когда клест оказывается совсем близко, синичка улетает подальше от опасности.
Клека спокойно возвращается на прежнее место и, вытягивая шею, смотрит в окно на березы, дома и окрестности. Возможно, тоскует о потерянной свободе. Я прекрасно понимаю чувства птицы, но осознаю, что выпускать ее в такую погоду никак нельзя — на улице держатся крепкие морозы.
Вновь прилетает одна из бесцеремонных синичек и устраивается на горшок с цветком, где уже сидит Клека. Вероятно, та решает, что это уже перебор. Раскрыв крючковатый клюв, она двигается с явным намерением поколотить нахалку. Последняя, не мешкая, скрывается.
В дальнейшем синички предпринимают новые попытки добраться до окна южной комнаты. Оно светлое и с большим количеством домашних растений вокруг, поэтому, скорее всего, очень притягательно для птиц. Даже присутствие Клеки поначалу их не слишком смущает. Вот очередная синичка садится на подоконник и принимается дегустировать сало, хотя такое же есть и в соседней комнате. Незваную визитершу тотчас отгоняет самочка клеста.
Завоевав определенный авторитет, она берет под свой контроль больше территории. Через десяток дней Клека «прибирает к рукам» антресоль, люстру и почти все воздушное пространство комнаты.
Как-то раз синички попробовали провести разведку вдвоем. Одна заняла антресоль, а другая пристроилась на люстру. Увидев это безобразие, Клека бросилась на обидчиков. Вначале прогнала птицу с антресоли, а потом кинулась на вторую. Та поспешила убраться восвояси.
Чарующие концерты
Временами, сидя на цветке, самочка клеста издавала разные мелодичные посвисты, приятные для моего слуха. Они были длительны и почти не прекращались без веских причин. Но порой пернатую солистку прерывали назойливые синичка. Вот одна из них решила утолить жажду рядом с Клекой. Та возмущенно прервала концерт и кинулась на «белощечку», которой удалось увернуться.
Синичка упорхнула на письменный стол, откуда поглядывала на неприятельницу. Крылатая «хозяйка» уселась на цветок и начала клювом теребить высокий стебель, сердито посматривая по сторонам. Она неоднократно давала понять прочим пернатым, кто имеет право распоряжаться в квартире…
Когда сильные морозы закончились, я начал примерно через день отпускать синичек на волю. Те улетали, но вскоре возвращались обратно. А может присылали вместо себя сородичей.
Так наступило начало января. Клека, сидя на цветке, тихонько исполняла восхитительную партию, словно сама с собой вела беседу. Кто знает? Я замер, слушая чарующие звуки, и мысленно просил птицу не останавливаться как можно дольше. Когда повторится чудная музыкальная сказка пернатой прелести? Неизвестно.
Прошел час, потом второй. Время словно остановилось для меня, стерлось в моем сознании. Порой песенка клеста сродни попискиванию или посвистыванию — кто как это воспринимает. Иногда птица издает тихие, словно журчащие звуки, не поддающиеся описанию.
Когда проголодается, Клека опускается на подоконник, закусывает, потом вновь взлетает на «ветку» и продолжает свой концерт. Услышав первые ноты, я сразу выключаю телевизор, удобно располагаюсь в кресле и наслаждаюсь пением, которое мягким бархатом обволакивает меня и согревает.
Водные процедуры
Однажды, уже длительное время живя в квартире, самка клеста, видимо, решила, что пора принять ванну. Птица слетела с антресоли и оказалась на краю чашки с водой. Вначале скакала по краю емкости в одну сторону, затем в другую — словно размышляя: стоит окунуться или нет.
Наконец, словно собравшись с духом, прыгнула в воду. Затем присела, выпрямилась и начала шлепать крыльями по поверхности, да так активно, что брызги полетели радугой. Клека окунулась вновь и вновь, не прекращая плескаться. Накупавшись вдоволь, выбралась и села на край чашки.
Выглядела в этот момент птица не слишком привлекательно: перышки намокли, обвисли, красота и обаяние самочки исчезли. Мне казалось, что она надолго лишилась «товарного вида». Однако я ошибся. Не мешкая, Клека энергично отряхнулась пару раз и тотчас стала смотреться весьма привлекательно.
В других случаях она поступала иначе. Самочка клеста садилась на край поильника и ходила по нему туда и сюда, раз за разом опуская гузку в воду. Бывало, что во время этих процедур птица не выпускала из клюва семечко. В дальнейшем купания повторялись.
В один из зимних дней я привез из леса и поставил на окно хвойные ветки, на которых были шишки. Когда те высохли и растрескались, Клека пробовала их, но без энтузиазма. Вероятно, семечки ей казались вкуснее. Через пару недель птица все же домучила шишки — достала содержимое.
Салон красоты для себя
За окном наплывали скованные холодом сумерки. Клека перелетала с одного рожка люстры на другой, затем оказывалась на дверце серванта. Самочка начинала чистить перышки под звуки собственной тихой песенки, время от времени потряхивая пернатой шубкой. Не забывала обработать и коготки на пальчиках. После небольшого отдыха птица продолжала заботиться о красоте.
Смотреть, как птичка ухаживала за своим «нарядом», сопровождая все это мелодичным посвистом, было для меня настоящим наслаждением. Нередко она вдруг надувалась, словно пузырь. И в то же время продолжала перебирать перышки, чему не видно было конца. Скорее всего, ей самой нравилось этой занятие.
Потом утомившись от трудов праведных, Клека запрокидывала головку назад, раскрывая широко клюв, и зевала. Устав от посещения собственного салона красоты, птица дремала, восстанавливая силенки.
Вечерами мрачные углы на окне, где находились ветви ели и цветы, самочку клеста не привлекали. Надо полагать, она избегала темноты, предпочитая люстру, дверцу серванта или другие места с хорошим освещением. Когда я резко встаю с кресла, птица начинает с возмущением кричать: «Ки–Ки–Ки!». Мне кажется, что в ее голосе звучат тревога и беспокойство.
Ранее мы застелили антресоль газетами, концы которых свисали. Клека начала отщипывать кусочки от них, чаще в вечернее время. Они падали вниз, словно снежинки. Так продолжалось много дней, пока бумага не оказалась изорванной. Уверен, что эта деятельность приносила птице приятные ощущения. Но я так и не понял, что означали данные занятия.
Вынужденная адаптация
В один из дней февраля ярко светило солнце, лаская Клеку яркими зовущими лучами. Она сидела на цветке, часами смотрела в окно, тихо попискивая: «кик, кик», по-видимому, тоскуя о свободе. В это время мне становилось бесконечно жаль птичку — милую, маленькую, беспомощную в руках человека. Но оставлял ее в квартире с благими намерениями, поскольку на свободе пернатой певунье грозила голодная смерть.
В редких случаях у меня появлялось желание подержать маленькую прелесть в руках. Когда она сидела на цветке, я подходил ближе. Клека начинала метаться по подоконнику, затем забивалась в угол. Но в моих ладонях сидела спокойно, не дергаясь, не пытаясь нанести повреждения крючковатым клювом.
Я знал, что клест испокон веков лесная птица. Только жестокий голод заставил ее прилететь «на поклон» к человеку, не зная простых правил в «обращении с ним», давно изученных воронами, сороками и воробьями, живущими в населенных пунктах. В ряде случаев подобная доверчивость заканчивалась трагически…
Дни шли за днями и Клека начала осваивать вторую комнату, где облюбовала люстру. С нее сгоняла синичек и наводила порядок по своему усмотрению. Например, другая птица садилась на письменный стол и начинала закусывать семечками. Такое беспардонное поведение не осталось без ответа. Самочка клеста покидала люстру и сразу бросалась на «нахалку». Той приходилось спасаться бегством в соседнюю комнату.
Победительница занимала освободившееся место, и сама склевывала пару семечек. Затем она принималась за карандаш. Я, находясь поблизости, видел, как это происходит. На моих глазах птица отщепляла один кусочек за другим. В результате от карандаша оставались только мелкие кусочки…
На волю!
В один из дней февраля я открыл балкон и снял опустевшую кормушку. Направился с ней на кухню, чтобы положить еще еды. А когда вернулся, увидел, что Клека порхала рядом с распахнутым окном. Я остановился посредине комнаты, замер, не зная, что предпринять. Минута… и птица оказалась на свободе.
Ноги мои подкосились. С тяжелыми давящими мыслями я опустился в кресло, обмяк. Мне казалось, что Клеку ждет безрадостное будущее: таежная красавица скоро погибнет.
На следующий день в вновь снял пустую кормушку, оставив открытым окно. Когда вернулся, в комнате летала… моя милая самочка клеста! Она села на подоконник и начала торопливо клевать семечки и содержимое грецких орехов. Моей радости не было границ!
Должно быть, птица, очутившись на свободе, осознала, что не перенесет холода и голода. «Дикарка» вторично доверилась человеку, преодолев страх. Она совершила отчаянный поступок, прилетев ко мне за помощью, и… не ошиблась.
А вот уже и март подкрался незаметно, как хищник на мягких лапах к добыче. Началась звонкая капель, сверкающая на солнце, словно алмазы. В осевшем плотном снегу у стен домов образовались выбитые ямки с твердыми краями и дном. А капельки воды с крыш продолжали падать, разлетаясь мелкими брызгами-звездочками.
Пришло время отпускать на волю наших пернатых гостей. Все синички уже вернулись в лес в поисках своих половинок. В один из теплых дней я посадил Клеку в карман и направился в парк. Добравшись до места, аккуратно достал птичку и раскрыл ладони. Она с писком вспорхнула и исчезла в ближайшем ельнике.
Я остался стоять, провожая певунью печальным взглядом. В груди защемило, словно оторвалась, улетела в неизвестность частица моего сердца, так любящего Клеку…
Иван Крискевич, Томская область. Фото автора
