У Богдана Тарасовича всякой рыбе всегда бывает пора, когда он собирается на охоту, и всегда ходу нет, как он возвращается с охоты. Трава благоприятствует ужению сомов перед отправкою, и та же трава виновата после неудачной охоты.
ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО РАССКАЗА МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ.
Беседа о рыбалке
— Эх, барин, — скажет он на упреки в неудаче, обращенные к нему, — да как же Вы хотите? Разве не видите, какая трава пошла?
Я ему таким образом намекаю на это замечательное свойство его.
— Как можно, — отвечает Богдан Тарасович, — рогаточек парочки две все не мешает захватить, тем более что это ничего не стоит. Поймал живчика, окунишку или голавлика, взял и поставил его в удобном месте и ступай себе в тепляк на судачков. Тем временем своим чередом, гляди, и сом попадет. А уж, если Бог даст удачу, каких судаков можно там поймать. Расскажу я Вам, как мы однажды с кумом…
— Ну будет, будет, Богдан Тарасович, после наговоримся. Ступайте-ка, готовьтесь скорей, а то времени мало.
— Сейчас, сейчас, за мной дело не станет. Нарыл червей да десяточка два или три угрей захватил, потому, скажу я вам, для самойла это первое лакомство. Ну а вот, барин, теперь как насчет живчиков. Я Вам скажу, ведь надо бы пескариками, либо уклеечками запастись, и опять насчет голавликов либо плотичек не мешало бы.
— Будьте покойны, все это будет. Мы с Т… заедем к Крючку, и он все это обделает.
— Как? И «Тараканьи усы» едут с нами?
— А то как же?
Богдан Тарасович преблагодушно рассмеялся, хотя от «Тараканьих усов», моего задумчивого знакомого, ему подчас приходилось круто.
— Ох, «Тараканьи усы», «Тараканьи усы», — повторял, смеясь, Богдан Тарасович.
— Я и к Н. М. пошлю сказать.
— Это, барин, не мешает. «Прокурория», хоть и Задека, а тоже охотник не последний. Какой ведь затяжной.
— Ну же, собирайтесь скорей. Лошади поедут сначала к Т., захватят его припасы, потом к Вам. Вы приезжайте ко мне, у меня будет все готово. Положите… и с Богом. А мы поедем на отдельном извозчике.
— Этак часа через два?
— Ну да, через два часа.
— Имею честь кланяться.
Цель экспедиции
Судак принадлежит к рыбам костистым — из отряда колючеперых, семейства окуневидных. Не перечисляя всех отличительных признаков его, скажем, что он снабжен четырьмя большими острыми зубами по паре в каждой челюсти и двумя спинными резко разграниченными плавниками.
У ерша оба плавника сливаются, у окуня — только одни мелкие зубы. По форме тела он (судак. — Прим. редакции) несколько ниже и длиннее, прогонистее окуня и ерша, на которых так похож складом и внешним видом, что никто не затруднится отнести этих трех рыб к одному семейству.
Цвет господствующий в судаке — золотистый, зеленоватый, прозрачный, совершенно подходит к цвету летней воды. Старые судаки чернеют, чем еще больше приближаются к цвету воды в глубоких ямах с черным дном и боками. Судак нерестится в июне и после нереста в конце июня и июле-месяце ловится превосходно.
В реке он держится преимущественно под мельничными плотинами, колесами, в глуби близ перекатов, на особенно быстрых течениях и в водяных спадах (на брошенных мельницах). Попадается и во всей речке.
В прежние времена, по рассказам рыбаков, судаки до 18 фунтов (около 7,4 килограмма. — Прим. редакции) были не редкостью, теперь же поймать судака и в десять фунтов (примерно 4 килограмма. — Прим. редакции) считается особенною удачею. Здешний судак очень мягок и нежен, вкусом, пожалуй, лучше Очного судака. Он особенно хорош под польским соусом (масло с яйцами)…
Торжественный выезд
Чрез два часа после вышеописанного разговора прохожие и проезжие по Большой Астраханской дороге могли видеть тележку, запряженную парой и нагруженную всевозможными принадлежностями рыбачьей и кочевой жизни: коврами, подушками, корзинами, кожаными мешками и всякими помещениями для посуды, провизии, лесок и других снарядов, нужных при ловле.
Вся эта гора прикрывалась знаменитою, заслужившею пенсию 34-летнею беспорочною службою, когда-то бывшею белой, но теперь неопределенного цвета и продырявленною полостью (покрывалом для ног в экипаже. — Прим. редакции) Богдана Тарасовича. По бокам горы лежали пучки удильников, багров, сачков, отцепов и прочего и угрожали всякому дерзкому проезжему, который вздумал бы приблизиться к этому необыкновенному возу, ослеплением лошадей.
У подножия горы где-то на уцелевшем уголке приютился молодцеватый ямщик Никита. А на самой вершине превыше лошадиной дуги, превыше багров и отцепов величественно восседал Богдан Тарасович. Одна рука его подпирала бок, другая лежала на колене. Заходящее солнце играло на его кокарде. Богдан Тарасович орлиным взглядом озирал окрестности, как и подобает царю природы — человеку и тем паче профессору элоквенции.
На расстоянии четырех верст (около 4,3 километра. — Прим. редакции) от этой торжественной колесницы ехал более скромный экипаж, простая линейка, на которой помещались «Тараканьи усы», «Прокурория», он же Задека — местный товарищ прокурора, страстный рыбак и охотник — и ваш покорнейший слуга. «Усы» мурлыкали какой-то романс. «Прокурория» рассказывал нам, сколько трудов ему стоило нынче сдать почту, удовлетворить просителей и вообще отделаться от служебных дел и забот, которых, как назло, явилась масса.
В каждом слове его звучала понятная, знакомая нам радость человека, вырвавшегося на свободу из жизни, подчас куда как тяжелой, предвкушение тех простых, не сложных, но могучих ощущений, которые приходится испытывать истинным любителям природы, страстным охотникам. Ваш покорнейший слуга молчал, но, настроенный в тот же тон, забыл все на свете, даже хандру.
Н.Л., 1881 г.
Эта часть рассказа была опубликована в нашей газете «Охотник и рыболов. Газета для души» в июне 2018 года.
