ЗИМОЙ В ПОДВОДНОМ ЦАРСТВЕ
Когда тот или иной кулик начинает хвалить свое любимое болото, то в ход идут самые сильные (естественно, по его мнению) аргументы. Например: «На нашем чудесном болоте всегда отличная погода — всегда сыро, и очень часто плотный туман скрывает его от посторонних глаз. А какие там приятные испарения, какой аромат стоит!» Ну, и так далее. У людей точно так же. Подводные охотники на все лады расхваливают царство Нептуна, подавляющему большинству Homo Sapiens недоступное. И это большинство вынуждено все принимать на веру. Я тоже хочу рассказать вам о том, что мне удалось подсмотреть в подводном мире среднерусских речек всего лишь за одну подводную экспедицию. Только время действия совсем необычное – начало января…
За четыре дня мне с друзьями удалось поплавать в реках Воронежской, Липецкой и Рязанской областей. Естественно, реки выбирались по двум главным критериям: высокой прозрачности воды и отсутствию льда, что имеет место на реках сразу после плотин больших водохранилищ. Не смотря на сложные зимние дороги, на спидометре машины мы сумели накрутить более двух тысяч километров. И не зря. Но не потому, что настреляли много рыбы (как раз с добычей-то у нас было довольно скромно), а потому, что почти каждый заплыв приносил всем нам необычные, новые впечатления. Даже мне, которому не так много осталось до чествования полувекового юбилея личного подводного стажа.
Тот день охоты выдался самым впечатляющим: –25°С, яркое солнце и ни дуновения. В лесу и у реки удивительно красивые, наряженные белым инеем деревья и кусты. На солнце все это сверкало цветными бриллиантами. Вода в реке парит, у берега образовались небольшие закраины льда, и уже в 150 метрах от плотины образовывалась шуга. Все пронизано ярким, будто весенним солнышком и… совершенно не холодно! Честное слово. Мы одевались в сухие гидрокостюмы, даже не разводя костер, плавали по 3,5–4 часа и никто не пожаловался, что замерз.
Андрей, по договоренности с милицией, охраняющей плотину, плавал у самого слива, и извлек из воды, с целью ее дальнейшего уничтожения, браконьерскую сеть. К сожалению, подводный пейзаж частенько портит вид брошенных, разорванных и перекрученных сетей, с останками гниющей в них рыбы. Плавал наш друг, как всегда, дольше всех и добычи принес на берег тоже больше всех. Но и наши с Александром куканы не были пустыми. И Саше, и мне в этот раз повезло подсмотреть редкую подводную картину: скопище карасей. Не стаю, а именно скопище, то есть в ямке, на площади один квадратный метр тушка к тушке находилось штук 50 килограммовых карасей. И, если бы не январь, то можно было бы подумать, что мы наблюдаем нерест, так как рыба не стояла, а «клубилась». Я издалека заметил мерцание и блеск, поплыл на него, и только оказавшись рядом, понял, что это – рыба. В шевелящейся куче карасей был один судак, которого я, не долго думая, и избрал своей целью. Подстрелив судака, тихонько, дабы не пугать карасей, скатился немного по течению, но, вернувшись через минуту, не застал в этой ямке ни одной рыбины.
В одном месте я нашел небольшую куртину неотмершей, стоячей растительности. В самом ее густом участке на дне, не соблюдая единой ориентации (там не было совсем течения), но почти вплотную друг к другу, устроилось, аж восемь(!) небольших судачков. Таких «карандашиков» мы не стреляем, ими можно только любоваться.
Здесь, на реке Воронеж, как и в прошлые годы, была отличная видимость: сверху вниз метров пять, а в горизонталь – и того больше. Простое плавание и созерцание огромных стай окуней и карасей в такой воде – уже большое удовольствие. Подплываешь к подводному кусту, и в глазах рябит от сотен полосатеньких окунишек, заполнивших все промежутки между ветками. Да и ветки не обычные, не такие как в нашем наземном мире. Здесь они облеплены мелкими ракушками, отчего стали похожи на кораллы.
Вообще, эти двустворчатые моллюски, размером с двухрублевую монетку, устраиваются в реке, где можно и где нельзя. Когда они сплошным ковром покрывают огромные площади речного дна или облепляют автомобильные скаты, холодильники, бочки, тазики, ведра и прочие предметы нашего быта, выброшенные в реку, чтобы «не вредить» природе – это нормально. Даже – красиво, по крайней мере, весь этот хлам не так бросается в глаза подводному наблюдателю.
Но вот я присмотрелся повнимательнее и увидел на песчаном дне бороздки, в конце которых обязательно находились, почти полностью зарытые в песок, перловицы. Из слегка раскрытых створок вверх высовывался светло-желтый язычок. Для водоемов эти ракушки полезны, так как очищают воду. Так вот, на створках многих перловиц устроились эти маленькие, черные наездницы. И ладно бы по несколько штук! Теперь я обращаю внимание на многочисленные шары из черных двустворчатых паразитов, разбросанные по светлому песчаному дну. Ныряю, поднимаю такой шар на поверхность и разглядываю. Все ясно: когда-то это была перловица, которую полностью облепили более мелкие родственники, лишили, при этом, бедную возможности передвигаться, открывать–закрывать створки, то есть — лишили жизни.
Плыву вниз по течению вдоль левого берега. В одном месте на дне набросано много очищенных от коры веточек. По опыту знаю, что это работа бобров, у которых где-то рядом должно быть жилье. В реках, по крайней мере такого плана, как эта, бобры не строях хатки, а роют норы. Норы имеют входы под водой и подземные сухие помещения. Только я подумал о бобрах, как увидел расходящуюся муть. Желтый шлейф взвеси брал начало прямо от берега, очевидно из норы, загибался течением и уносился вниз. Обогнув мутный участок, я подплыл к береговому подводному кусту, и в этот момент увидел в нем что-то большое, темное и движущееся. Нацеленный на охоту, с подводным ружьем наготове, я, конечно же, подумал, что это крупная рыбина. Но уже в следующее мгновение понял: передо мною бобер.
Заметив меня, зверь остановился среди веток. С полутора метров я очень хорошо видел его голову, туловище и повисшие, с растопыренными перепончатыми пальцами задние лапы. На темном мехе головы выделялись более светлые, рыжие пряди. Такую окраску я тут же сравнил с прической некоторых молодых людей, которые в погоне за модой специально творят такое со своей шевелюрой. Я не шевелился, зависнув на поверхности, и мой новый знакомый – тоже. Никакого испуга, никакой агрессии с той или другой стороны, один лишь неподдельный, взаимный интерес.
Довольно долго, может, полминуты, мы изучали друг друга. Потом бобру это надоело, он резко развернулся и поплыл от меня вдоль берега вверх по течению. Я провожал его взглядом. Хвост и задние лапы имели серый цвет, тело – бурый. Меня поразила форма тела: оно выглядело сплюснутым сверху, заостренным спереди и сзади и неестественно широким в средней части. Вероятно, так бобру легче преодолевать течение. Я мысленно пожелал своему новому знакомому удачи, тоже развернулся и поплыл дальше вниз по реке.
Что меня еще удивило, так это безразличное отношение мелкой рыбы к присутствию такого крупного зверя. В том кусту, где находился бобер, спокойно тусовались окуньки и плотвички. Окажись на его месте выдра или норка, рыбкам бы несдобровать. Другое дело сомы, которые днем любят схорониться в темное, спокойное место, и часто для этого пользуются старыми бобровыми норами. Но вздумай сом улечься в жилой норе, хозяин непременно его прогонит.
Еще мне довелось увидеть кутору. Если бы с этим зверьком я не был знаком ранее, то наверняка и не понял бы, что это мелькнуло в воде: слишком он мал и быстр. Встреча с куторой – большое везение. И хотя этот зверек не великая редкость, но на глаза он попадает нечасто даже исследователям-натуралистам. А между тем, эта земноводная «мышка» – очень интересное творение природы. Представляете, она почти не спит. Вернее, спит, но очень мало, так как оставаться неподвижной может не более минуты. Иначе резко падает температура тела, и она погибает. Зверек этот такой маленький и в нем все так устроено, что приходится быть все время в движении и все время кормиться. Кстати, пищу кутора находит под водой, собирая с растений мелкие живые организмы. Не брезгует и рыбьей икрой, и только что вылупившимися мальками.
В Дону и его притоках живет рыбка, которой нет в других российских реках. «Бирюк» называется. В этот раз я хорошенько ее рассмотрел, поймав руками на дне наиболее крупный, как мне показалось, экземпляр. Размерами этот эндемик с пескаря, такого же светло-песочного окраса, но его сразу узнаешь по вытянутой и опущенной вниз морде.
В Рязанской области мы плавали в реке Проня и Пронском водохранилище. В водохранилище нам не повезло: ветер дул в нашу сторону, и волны замутили воду. А речка встретила нас прозрачной водой и разнообразием своих обитателей. Нам попадались караси, плотва, голавли, судаки, белые амуры и даже один канальный сомик, родина которого – далекая Америка. Довольно много раков. Это особенно меня порадовало, так как в последние годы они почти повсюду перевелись. Рыба еще как-то спасается от техногенных катастроф и электроудочек браконьеров, а раку спасения нет: он не может быстро уплыть подальше от беды.
Здесь я наблюдал их, сидящих в траве и ползающих на открытом дне. Но в основном они, как и летом, прятались в своих норах, из которых выглядывали лишь острые клешни. С приближением какого-либо предмета, не вступая в пустые переговоры, раки быстро ретировались в дальние комнаты своего жилья. Когда рак оказывался вдали от убежища, то навстречу угрозе поднимал разведенные и раскрытые клешни, приподнимался на передних лапах, всем своим видом демонстрируя готовность к бою. Однако при первой же возможности, удирал: складывал и вытягивал в струночку все свои лапки и клешни и задом наперед выстреливал, словно снаряд. Короче, ведут они себя зимой в реке так же, как и летом, а угроза “Тогда узнаешь, где раки зимуют!” придумана, наверное, несведущими для несведущих. Подводного охотника ею точно не напугаешь.
Уже возвращаясь после трехчасовой охоты к нашей машине на берегу, я попал в большую стаю некрупной плотвы. Сотни, а может, тысячи рыбок с ладонь и меньше плыли навстречу, огибая меня с боков и снизу. Остановился, и стая тоже замедлила ход. И тут, среди прочих рыбок я увидел… Золотую Рыбку. Не такую, как в известной сказке, но цвета она была действительно золотого. Только часть хвоста и хвостовой плавник оставались такими же, как и у всех остальных. Чтобы лучше ее разглядеть я погрузился и приблизился к ней: рыбка не выглядела больной или каким-то выродком – нормальная плотвичка. Уже на берегу, не успев поделиться с другом впечатлениями, узнаю, что он тоже видел золотую плотвицу. Но его находка и моя — это разные рыбки, так как виденная им, в отличие от моей, была полностью золотой. Что ж, может быть, в наших среднерусских реках скоро выведется новый вид или семейство Золотых Рыбок? А почему бы и нет: каких только чудес не бывает в царстве Нептуна?!
Да, большая часть водных растений на зиму отмирает, но это компенсируется особой прозрачностью воды и зимние подводные пейзажи не менее прекрасны, чем летом. В такой воде видно каждую песчинку, каждую травинку на дне. Очень красиво! А на берегу — просто белая сказка. Часто в сильные морозы над рекой поднимается пар. Он оседает на прибрежных кустах и ветках, намораживая на них замечательные белые украшения — иней. Все невзрачные, буро-коричневые стебельки и травинки превращаются в серебристо-хрустальные. Кругом лежит белый-белый, пушистый снег. Нет ни грязных дорог, ни тропинок, иногда и ни единого человеческого следа. Только вдоль берега ровная цепочка лисьих следочков — «лисья строчка». Кумушка делала обход своих владений, надеясь чем-нибудь поживиться у реки.
После охоты мы разжигаем в лесу костер. Костер — всегда здорово, а костер на снегу — просто наслаждение. От него и тепло при любом морозе, и настроение у всех поднимается. Сидим мы на складных стульчиках вокруг костра (точно, как двенадцать месяцев в сказке, помните?), пьем чай из термосов и обсуждаем все, что видели под водой. И так нам хорошо, что уезжать домой совсем не хочется.
