Заионц имел положительную страсть к охоте. Стоило только услышать ему поблизости выстрел, как он уже бросал всякую работу и бежал на него; завидев же охотника, он подходил к нему, рассказывал, где лучше можно охотиться и вел его к этим местам, с замиранием сердца следя за всяким выстрелом и проводя иногда несколько часов в таком сопутствии.
ПРОДОЛЖЕНИЕ. ПРЕДЫДУЩУЮ ЧАСТЬ МАТЕРИАЛА МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ.
Фанат охоты
Мне самому случилось раз охотиться на сэрватских лугах специально на дергачей, которые, по случаю сенокоса, скоплялись тогда в нескошенных кусках травы. Подойдя ближе к косарям, я направил собаку в самый тот клин, который они косили.
Милан мой не замедлил сделать стойку; но только что я стал подходить к собаке, дергач не выдержал и взлетел, а за ним и другой. Я выстрелил по первому, круто поворачивавшему дугой влево и назад, но, погнавшись за двумя зайцами, промахнулся. Другой же, потянувший было на мужиков, но быстро повернувший затем вправо, был убит вторым выстрелом.
Не успел я еще и собаку послать, как к убитому дергачу бросился косивший мужик и, подняв его, принес мне. Затем, он сообщил мне, что перед этим они выпугнули еще двух дергачей, и сам вызвался показать то место, где они засели. Когда и эти дергачи были убиты, сопровождавший не удовольствовался и повел меня к одному озерку, где, по его словам, бывают «цыранки» (чирята).
Цыранок на этот раз не оказалось, но вырвался один только бекас, которого я с одного ствола не задел, но после второго выстрела он упал на засохшую поверхность береговой тины. Только что собака полезла за ним, как бекас взлетел, потянул влево, потом быстро стал подниматься по вертикальной линии столбом вверх и, достигнув высоты шагов в сто, немного задержался и комком спустился на землю. Собака, следившая за полетом бекаса, сама бросилась к нему и принесла его.
Все происшедшее было так эффектно, что и я полюбовался этим бекасиным фейерверком с большим наслаждением, чем всякими потешными огнями всяких увеселений; спутник же мой стал с умилением ласкать и гладить собаку, приговаривая: «добры песэк, добры» (славная собачка, славная. — Прим. автора); меня же, собиравшегося уже идти домой, стал приглашать прийти к ним на луга и завтра, когда в нескошенных кусках будет еще больше дергачей.
При прощании с моим любезным и добровольным «чичероне» (проводником, — Прим. редакции) я узнал от него, что он-то и есть тот самый Заионц, про которого я и прежде слыхал, что он, не имея возможности выхлопотать себе билет на право держания ружья, охотится на дергачей с двумя палками и при помощи приученной дворняжки, с которой подходит к кричащему (большею частью) дергачу, выпугивает его, бросает в него первоначально большой палкой, а в случае промаха, пускает второй — меньшей и, таким образом, бьет дергачей, достигнув в этом искусстве удивительной ловкости.
По существующим здесь «Правилам охоты», на право держания ружья нужно иметь билет от уездного начальства, а получение его сопряжено с большими формальностями и, в том числе, аттестацией полиции в благонамеренности.
Если прибавить еще, что Заионц хорошо знал и лес, в котором нам завтра предстояло охотиться, то читатель будет иметь представление об нашем заправиле наганки и знать, почему им Петр Петрович так дорожил.
Способы борьбы с «гадостью»
Скоро солтысова подала нам яичницу; мы зажгли две стеариновых свечки и, примостившись у большого стола, стали трапезовать, достав и свои харчи. С появлением огня, не замедлили к нам явиться и обитатели щелей и печных закоулков — «прусаки» (рыжие тараканы. — Прим. редакции), которые целыми стаями направлялись к столу по стенам и лавкам, нахально всползая даже на скатерть и подбираясь к разложенным на ней яствам, чем приводили в немалый конфуз солтысову, которая досадовала при этом, что они ничем не могут вывести эту «гадость».
Когда же мы полюбопытствовали узнать, чем они их выводили, то солтысова сказала, что они сыпали персидский порошок; но после него прусаки только «потанцевали» и остались все-таки живы. Мать же солтыса, еще свежая и живая старушка, рассказала нам, что они пробовали еще два секретных способа выводить «прусаков».
Первый секретный способ старушки заключался в том, что она в продолжении трех дней связывала каждый день по три «прусака» вместе ниткой и привешивала их надо водой под мостом. После этого все «прусаки» в доме должны были пропасть.
Второй способ состоял в том, что они, наловив у себя с горсть прусаков, сыпали их в «ворэк» (мешок), который завязывали и расстилали посередь хаты; затем ставили на мешок миску с пищей и начинали из нее есть втроем, поев же пищу, мешок везли в другую деревню, отстоящую в трех милях, и высыпали из него «прусаков» вблизи какого-нибудь дома, в который и все «прусаки» из их дома должны были перейти. Но и после этих способов, «прусаки» не пропали и не перешли в другую деревню, а расплодились еще больше.
В благодарность за рассказанные старушкой способы, мы посоветовали ей купить в городе «кайенского порошку» (жгучего перца. — Прим. редакции) и мех для обсыпания порошком «прусаков», которые после этого должны будут подохнуть.
Попив чайку и потолковав с солтысом о подробностях завтрашней охоты, мы стали помаленьку укладываться спать. Солтыс навалил нам соломы, дал подушек и покрывал. Бабы пошли себе в свой алькеж (боковая комната, служащая для спанья, — Прим. автора), мы улеглись и потушили огонь.
Почти всю ночь мне как-то не спалось. По временам приходила на мысль картина завтрашней охоты: выскочат на меня волки и я, повалив одного, успею выстрелить еще и в другого. А если первый волк и не свалится, то я поправлю его с другого ствола, и волк все-таки упадет, непременно упадет! А может быть волк так неловко выскочит, что я промахнусь по нему. Вот стыд-то и досада тогда будет!.. Или же просто-таки волки даже и не выйдут на меня, а выйдут на какого-нибудь мужичонку, который треснет в них из своей допотопной «поедынки» (одностволки) и убьет?
Но это бы еще ничего, а вот если волки выйдут на Петра Петровича, и он убьет, — вот тогда-то мне будет завидно!.. А Петр Петрович будет еще торжествующим взглядом на меня посматривать, да еще пожалуй, скажет: «Да, батенька, это нужно уметь, где стать».
В. Чугаев, 1884 г.
