Кто же мог предположить, что совершенно обычная рыбалка, начинавшаяся стандартно, закончится в итоге такими переживаниями? Но, согласитесь, тем ловля и хороша, что способна радовать нас неожиданными сюрпризами и невероятными поворотами сюжета в привычном, казалось бы, течении пьесы. Много раз мне приходилось убеждаться в этом, но тот случай я помню, как сейчас. Хотя минуло с той поры почти полвека! С ума сойти…
Стремительный выезд
Итак, раннее утро, едва светает… Мы с отцом с удочками наперевес спешим в гараж по пустой улице. Наступило воскресенье и нас ждет рыбалка. Звуки наших шагов отдаются эхом от стен домов и хорошо слышны в тишине спящего города… Ходу, ходу!..
Через пять минут наша машина вырывается на волю из гаражных ворот. Она проскакивает перекресток с моргающим желтым светом ночным светофором и устремляется к выезду из города. Впереди больше сотни километров до далекого Можайского водохранилища, мы спешим — хочется встретить утро уже там, на берегу…
Минское шоссе пустое, километр за километром мелькают за окном верстовые столбы, свежий ветер из приоткрытой форточки шевелит височную прядь, волнует запахами травы и свежей листвы, тревожит ожиданием… Вот и нужный нам поворот. Осталось немного: через Можайск — туда, дальше, на самое водохранилище.
Успеваем… Утренний туман еще не успел осесть на луга, когда наша машина, покинув асфальтовую магистраль, плыла, аки лодочка, по волнам мягких зеленых полей, не спеша пробираясь в потаенный, заросший рогозом и тростником, залив на Можайке.
Влево-вправо, — причудлива и извилиста полевая дорога, — змеею вьется и бросается под колеса петлями новых поворотов. Кажется, что нет ей конца, но широкое зеркало мерцающей утренней воды впереди говорит о том, что берег близок. Еще поворот, последний вираж по сырой низинке и, вот он, залив… Доехали!
Ходовая или стационарная рыбалка
Место для нас новое, незнакомое. Поэтому, доставая снасти из машины, мы с отцом постоянно оглядываемся, прицениваемся пытливыми взглядами и тихо переговариваемся, намечая, куда пойти, где искать свое сегодняшнее рыбацкое счастье.
Я решил не упираться в какое-то конкретное место, а, начав от выхода из залива, облавливать внешнюю береговую линию. Благо, рельеф дна там предлагал рыбаку самые разные варианты для проверки своей удачи. Тут и отмели, и ямки с кувшинками, и тростниковые островки, в которых было так заманчиво половить взабродку.
Отец же решил не уходить далеко. Он прочно обосновался на ближнем берегу залива, аккурат там, где заросли тростника расступались и давали возможность свободно раскинуть удилища. Скоро и дымок костерка поднялся над тем местом.
«Папа в своем репертуаре, — мелькнула мысль». Сколько помню наши с ним походы, не столько рыба его интересовала, сколько вот эта обстановка: рассветный берег, загадочная вода, удочки и обязательно костерок. Причем небольшой, скорее для создания атмосферы, чем для тепла.
Я почему-то думаю, что любовь к подобному простому «полевому» уюту зародилась у отца еще на той Войне. Такой костерок-теплячок, разожженный в перерывах между боями, создавал ощущение почти домашнего комфорта, что было просто необходимо в самых тяжелых условиях уже далекой, но такой памятной Войны. А вспомнить ему несомненно было что — недаром, кроме медалей, его парадную форму, висящую в шкафу, украшали четыре Ордена Красной Звезды…
Вот так и началась наша рыбалка на Можайке. Папа, повторяю, устроился основательно на целый день. Мне до поры до времени не было известно, как сложились у него дела, и только по дороге домой я выяснил, что весь его улов составили пяток плотвиц пищевого размера, да один бравый окушок. Я же с удочкой наперевес, уподобился азартной легавой и, уткнув нос в воду, бросился рыскать по берегу в поисках рыбацкого «эльдорадо».
Обескураживающее начало
Несмотря на замечательное утро, на мой, бьющий через край энтузиазм, на то, что я обловил за пару-тройку часов все ямки, все более-менее заманчивые места на берегу, мои успехи были более, чем скромные. Пара окушков-недомерков и утренняя зазевавшаяся плотвичка — это все, чем я мог похвастаться к полудню. Настроение падало. Я уже не метался по берегу, а уселся с обреченным видом у края тростниковой полосы, именно там, где мне повезло поймать этих самых «матросиков». В надежде на продолжение «банкета» какое-то время напряженно облавливал каждую торчащую травинку. Но все напрасно — поплавок не подавал никаких признаков жизни.
В итоге мне все это надоело. Я откинулся на прибрежный песок, оставив поплавок неподвижно торчать из серой воды. Лежал, закрыв глаза, и от нечего делать представлял себе зевающего от скуки червяка под водой, обреченно повиснувшего на крючке… Скоро валяться на песке тоже осточертело. Я снова сел и грустно подпер голову кулаком, поводя вокруг себя осоловевшими глазами. Видимо, сказывался ранний подъем.
Мое внимание привлекла флотилия надувных лодок-резинок, которые кучно расположились как раз напротив меня метрах в двухстах от берега. «Должно быть, ловят… — подумалось мне, — Леща, наверное…».
Я стал вглядываться в фигуры рыбаков на лодках, пытаясь по движениям их рук понять, что там происходит. Время шло, а они — эти самые силуэты людей, оставались неподвижными. Правда, время от времени кто-то из них начинал перебирать руками, выбирая снасть, но по ленивым движениям было видно, что делается это не в попытке поднять со дна тяжелую рыбу, а лишь в желании убедиться, что с насадкой на крючке все в порядке.
Удивленно осмотрев целых червей или освежив размокший кусок манного теста, пожав плечами в непонимании происходящего, рыбак снова отправлял снасть на дно. И опять устанавливалась тишина, — лишь согнувшийся над бортом человек с профилем грустного антарктического пингвина да кольца мягких кругов, не спеша разбегающихся от лодки по поверхности воды. Некоторые из этих мини-волн изредка добегали до меня и лениво шевелили кромку воды под ногами.
Как-то подозрительно сонно все вокруг стало… Совсем… Словно патоку разлили окрест, остановив всякое движение на воде и под небом, тягучим мороком покрыли все кругом. Глаза мои, окончательно утомленные солнечными бликами на воде, слиплись и, поддавшись усыпляющим чарам, я стал конкретно клевать носом, разморенный парным жаром, и вскоре даже придремал.
Причина истомы
Сколько прошло времени после того, как сморило меня, не знаю. Но вдруг я почувствовал, что в этой томной тишине и вселенском покое произошли изменения. Мягкий порыв прохладного ветра тронул лицо — один, затем другой… Я очнулся от дремоты и услышал, как ожила и зашумела листва прибрежного ивняка. Вода передо мной покрылась рябью, потеряла свою утреннюю зеркальность и сразу потемнела.
Поплавок, завалившись на бок, болтался на поднявшейся зыби под самыми моими ногами. А над дальним берегом водохранилища поднималась стена закипающих облаков! Плотный фронт их — темно-синих, почти черных понизу и ослепительно-белых с сияющими на солнце огромными кучевыми башнями, шевелился и неумолимо надвигался на водохранилище!
«Гроза! Идет гроза! Вот и причина такой сонной истомы, — понял я. — Этим же можно объяснить и отсутствие клева. Есть на что списать сегодняшнюю неудачу!».
Рыбаки на лодках, предчувствуя близкий грозовой шквал, один за другим быстро снимались с якорей и уходили кто куда. Некоторые направлялись к ближайшей деревушке за рощу, а кому-то было ближе плыть к нашему берегу, где имелась надежда спрятаться от ветра в заливе. Весла мелькали в воздухе, блестя на солнце, как крылья бабочек-поденок.
Стало понятно, что продолжать сидеть на песке просто глупо — надо было сматывать удочки. И, желательно, побыстрее. Ибо берег наветренный и скоро здесь разгуляется такой прибой, что мало не покажется. Пора, пора было уходить.
Напрямик
Я смотал удилище и быстро пошел, а точнее — побежал вдоль берега, подгоняемый все усиливающимся порывистым ветром. Вот и залив. Отец увидел меня и помахал рукой. Он, видимо, уже собрался. Даже костерок свой погасил. Я махнул в ответ и пошел в его сторону. Правда, чтобы дойти до машины, мне нужно было обогнуть дальний, самый узкий конец залива.
По лугу идти было далеко и скучно, потому я решил срезать путь по воде. Кеды на ногах и штаны по колено давно уже промокли. Ничто не мешало мне реализовать свой замысел. Я смело залез в воду и ощутил, что дно здесь не казалось топким, но и твердым его нельзя было назвать. Эта смесь из торфа, песка, остатков тростника, каких-то мелких палочек и обломков раковин-перловиц не держала ногу, но и быстро двигаться тоже не давала.
Оценив предстоящий путь, и еще раз взглянув на небо, я подумал, что время до грозы у меня еще есть. А потому, решил про себя: «А почему бы не совместить свою прогулку по воде с полезным занятием?». Я вновь размотал удилище и, продвигаясь вдоль стены тростника вперед, стал забрасывать снасть перед собой.
Надо сказать, что на конце лески вместо грузила у меня обычно была привязана мормышка. Некрупная — так, в 2–3 грамма весом. Сантиметров на двадцать выше ее прикреплен короткий поводок с крючком. Чем-то привлекла меня в те года именно такая оснастка поплавочной снасти и пользовался я ею тогда постоянно.
Ну, вот, двигаюсь себе вдоль берега по воде не спеша, время от времени делаю забросы перед собою. Все напрасно — поклевок нет! Папа все настойчивее машет мне рукой, опасливо поглядывая на стремительно приближающийся темный фронт. Мне осталось пройти еще метров сто.
Вот уже и волны пошли. Я выбрался из-под защиты мыса, закрывающего вход в залив, и теперь волны, уже вовсю разгулявшиеся по акватории водохранилища, докатывались до прибрежных тростников. Вода сразу помутнела и приобрела цвет кофе с молоком. Донные остатки поднялись с волной и превратили ее, воду, в некое подобие травяного коктейля.
Лов по пути
Удочку я уже закидывал автоматически, не столько надеясь на что-то, сколько желая довести до конца начатое. На сам поплавок не обращал никакого внимания, тем более что уловить сигнал поклевки на такой волне было практически невозможно. И вдруг!.. Если подумать, то сколько в нашей жизни эмоций и переживаний начинаются именно с этого слова. И не сосчитать!
Так и нынче. Я уже потерял всякую надежду и думал лишь о том, чтобы побыстрее выбраться на берег из этой вязкой болотной жижи. Рука на автомате в очередной раз потянула удочку, но вдруг вместо привычной легкости я почувствовал на конце лески что-то живое и весомое! Ого! Рыба! Трясущимися от волнения руками подтягиваю к себе леску и принимаю на ладонь вполне симпатичного подлещика граммов эдак в 200. По тогдашнему моему улову это можно было воспринять как щедрый бонус!
Быстро отправляю рыбу в пакет, пакет — в карман брюк и снова лихорадочно забрасываю удочку. Пауза… Ничего не происходит — поплавок щепкой болтается на волнах. Через минуту решаю перезабросить… И что вы думаете? Опять тяжесть на леске! Снова подлещик! Почти такой же. Что же это такое?! А ливень все ближе…
Начинаю прикидывать: волна, прибой, муть, а значит — корм! Так! Стоп! Я ведь где-то читал про ловлю в подобных условиях! Слышал, что именно в прибойной «каше» и можно поймать такую рыбу, которую в обычное время в таких местах днем с огнем не найдешь! Вот все у меня сейчас так и сложилось: прибойная волна да любопытный подлещик, которого в спокойную погоду на этой мели не сыщешь.
Импровизированный кукан
Папа что-то кричит мне, но за шумом деревьев, плеском волн и свистом ветра в ушах я толком ничего не разберу, хотя понимаю, что меня торопит. Отец, конечно, прав: на подходе нешуточный ливень, а нам еще по полям на автомобиле пробираться. Если чуть запоздаешь, то засядешь в грязи по самые арки колес — суглинок, как-никак.
Но, с другой стороны, начался хороший клев, и я не знаю ни одного настоящего рыбака, который именно в этот момент бросил бы ловить и побежал спасать машину. С ней мы так или иначе вопрос решим, а такого интересного клева можно больше и не дождаться! Поэтому я просто поднимаю вверх руку с зажатым в ней подлещиком и показываю трофей папе. Он как-то враз успокаивается и начинает пробираться по берегу в мою сторону.
Пакет у меня маленький, рыба приличная и в карман уже не лезет. Держать в руке неудобно, особенно, когда в другой руке удочка. Вспомнив, что в нагрудном кармане есть запас толстой лески, я торопливо отгрызаю зубами метровый кусок, вылавливаю из воды пару прочных палочек и быстро сооружаю простейший кукан. Одна палочка привязана на нижний конец лески, чтобы рыба не соскальзывала с него. Вторая веточка прикреплена к верхнему, что позволяет продевать леску под жабры. Проходит еще минута и оба подлещика уже плавают на кукане, обмотанном вокруг ремня моих видавших виды рыболовных штанов.
Александр Гавристов, Смоленская область. Фото автора
