Солнце выглянуло из-за хребтов. Под его яркими лучами на фоне бездонно голубого неба засверкали заснеженные вершины, заискрился снег в кухте на мохнатых кедрах, изящных пихтах и островерхих елях; контрастно обозначился густой сумрак распадков, почти черные полосы теней от деревьев на ослепительно белом снеге.
ПРОДОЛЖЕНИЕ. ПРЕДЫДУЩУЮ ЧАСТЬ РАССКАЗА МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ.
Окружающий мир как бы просматривался в двух цветовых измерениях: на востоке склоны, затемненные гигантской тенью от главного хребта Кузнецкого алатау, казались мрачными и суровыми, в то время как противоположные, освещенные, склоны, купаясь в веселых лучах, сияли всеми цветами радуги.
Пернатый трофей
На опушке кедрача, на вершине молодого кедра, среди голых веток сидел глухарь. За долгие зимние месяцы он успел объесть хвою с верхних веток на соседних молодых деревьях. В многоснежье у него наступает своеобразный пост. Ягоды недоступны, и набор кормов ограничивается кедровой хвоей и озимыми кедровыми шишечками, которые он заглатывает целиком.
Прячась за деревьями, я подкрался к глухарю метров на сто. Такое расстояние вполне приемлемо для моего ружья «Белка». Он услышал меня, перестал клевать хвою, насторожился, вытянул шею — вот-вот взлетит! Глухим щелчком прошумел выстрел. Птица встрепенулась и, задевая ветки, неуклюже рухнула в снег…
До конца дня я успел поставить еще четыре орудия лова. Усталый и довольный, поздно вечером вернулся в зимовье.
— Как успехи? — спросил Василий.
— Поставил пять штук.
— Мать моя родная! Да ты, паря, молодец! И орудия лова поставил, и доброго петуха добыл! Знатный супец сварганим из свежатинки, да и на приманку останется.
Ночью я сразу не мог уснуть, все думал — попадут соболя в поставленные мною орудия лова или нет. Хотелось верить, что меня ждет успех.
Первая удача
Чуть свет я был на ногах.
— Что, не терпится? — лукаво улыбаясь, вместо приветствия заговорил Василий. — Мне поначалу тоже было невтерпеж.
С замирающим сердцем я подкатил к первому орудию лова. Пусто. Соболь не пробегал по своей тропке.
Такое положение меня отрезвило и успокоило. Не пробежал вчера — пробежит сегодня или завтра. Голод не тетка — все равно заставит зверька посетить заветный кедрач с вкусными орешками.
Вот и второе место. Но что такое? Вокруг снег изрыт и примят. Подошел ближе. В глубокой снежной норе затаился еще живой соболь.
Моей радости не было предела! Как будто это первый. Конечно, мною добыто много соболей. Но на подрезку — первый.
Осторожно вытащил его за потаск. Зверек дрожал от переохлаждения. По-видимому, попался глубокой ночью. Находясь в крайне бедственном положении, он оставался неукротимым хищником: урчал, оскалив острые зубы, яростно кидался на меня. Глаза горели зеленым пламенем праведного гнева. Его гибкое и сильное тело извивалось, словно змея.
Теперь мне предстояло решить непростую проблему — как умертвить это прекрасное животное? Да простит меня щепетильный читатель за этот варварский акт…
В последние годы в мире развернулась нешуточная борьба за гуманные способы добычи диких животных. И, в первую очередь, это относится к соболю. Дело в том, что в нашей стране, да и во всем мире, с появлением металлических самоловов долгое время преобладали различные ущемляющие капканы. Зверек обычно захватывался дугами за лапу и долго и мучительно умирал. Как я считаю, на смену им должны прийти давящие капканы с мощными пружинами, в которых зверек сдавливается дугами за шею или туловище и погибает в течение полутора-двух минут.
В те далекие шестидесятые годы ХХ века никаких «зеленых» в помине не было. Все решалось очень просто… Уложил соболя в поняжку и, окрыленный успехом, я помчался проверять остальные орудия лова.
В голове вырисовывались фантастические картинки предстоящего успеха. Но, увы! У следующего орудия лова соболь потоптался на месте, не доходя до него каких-то полметра. Хорошо было видно на снегу, как он как бы «брезгливо» опустил передние лапки в снег перед собой, обошел подозрительное место стороной, вышел на свой след и был таков.
Долго я раздумывал о допущенной ошибке. Вроде, все сделал правильно. Наконец, вспомнил, что не натер пихтовой хвоей это орудие лова и руки. Вот соболь и учуял запах человека.
Не стал переставлять злополучный самолов — со временем запахи улетучатся сами собой. Чтобы впредь не допускать таких оплошностей, положил в рукавицы зеленые пихтовые веточки с ароматным смолевым запахом.
В пятом самолове оказалась молодая самочка. Чтобы избавиться от безжалостного захвата, она ухитрилась дважды пролезть между дугами и крестовиной. Пришлось нести ее вместе с орудием лова в избушку, чтобы освободить, после того, как оттает.
В распадке, поросшем кедрами, елями и пихтой, поставил еще пару самоловов. Довольный вернулся в зимовье. Байкал встретил меня радостным лаем: надоело ему сидеть на привязи.
Отпустив его, я растопил печь, на которую поставил две кастрюли с водой и чайник. Принес два ведра ключевой воды. В теплой воде промыл мороженое мясо и поставил вариться.
Затемно вернулся Василий. Развесил на стене семь замороженных соболей. Увидев мою добычу, сказал:
— Неплохо для начала. Но лучше тебе завтра поставить самоловы в Кривой пади — это намного дальше того места, где ты сегодня был. Там нет моих путиков.
Наливая горячий чай, он продолжил:
— И шишка на кедрах еще висит. Соболя там тьма тьмущая.
Он объяснил, где ставить орудия лова и как найти избушку, в которой мне придется ночевать, так как за день не обернуться.
Утром, когда ночная тьма еще цепко держала в своих объятиях притихшую тайгу, прихватив продукты и самоловы, я бодро катил по своей лыжне до первой точки. Дальше напрямую через седловину, поросшую пихтой и елью, спустился в соседний распадок.
Наступил день.
В соболином эльдорадо
По небу ползли тяжелые серые тучи, сквозь которые изредка проглядывало голубое небо. Жизнь таежных обитателей кипела и бурлила, словно весеннее половодье: весело посвистывали юркие синицы, деловито расклевывали сосновые шишки пестрые дятлы, где-то жалобно кричала желна, белки неустанно шелушили еловые шишки.
Повсюду встречалось много соболиных следов: свежих и старых, сбежек и небольших троп. Плотность соболя была чрезвычайно высокой — в кедровом урочище с неопавшими шишками она составляла, по моим учетным данным, около четырех зверьков на один квадратный километр.
Между маленькими хищниками шла непрекращающаяся борьба за сохранение в неприкосновенности собственных участков. За день по следам просматривалось несколько случаев, когда один соболь преследовал другого.
«Хозяин» скрытно подбирался по следам увлекшегося «нарушителя» на близкое расстояние. Затем следовало зрячее преследование, когда оба делали двух- и трехметровые прыжки, а догоняющий имел большое преимущество — срезал углы, когда убегающий вынужден был обегать встречающиеся на пути выворотни, деревья и пни…
Догнал — бросок — короткая схватка, зверьки катались, вцепившись друг в друга. На снег летели клочья пуха и волоса. «Хозяин» лениво преследовал свою жертву еще несколько десятков метров, останавливался и зализывал раны.
Соболя здесь было намного больше, поэтому я решил не торопиться и найти хорошую тропу, по которой зверьки подходили с других, менее кормных мест.
Обогнул половину кедрача и нашел широкую, плотную тропу, сильно смахивающую на заячью. Никогда бы не подумал, что соболи могут «торить» такие дороги.
От кедрача тропа тянулась вдоль узкого распадка, поросшего еловыми и пихтовыми лесами. Дальше распадок разветвлялся на множество более мелких и терялся у дальних гольцов.
Несомненно, передо мной была «общая» тропа, по которой соболи со всех мест сбегались на кормежку в кедрач с неопавшими шишками. В таких местах зверьки ведут себя миролюбиво и не выясняют отношений.
На торной тропе невозможно точно определить место постановки ловушки. Поэтому я подходил к тропе на лыжах из-за небольших елок или пихтушек, захватывал в стороне лопаточкой большой ком снега, клал его на тропу, а с обеих сторон ставил на подрезку по орудию лова и маскировал.
До полудня я успел без отдыха поставить пять штук. Наскоро закусил несколькими сухарями с маслом, заел снегом, и до конца дня я успел поставить еще столько же орудий лова.
Мощная тропа уходила в таежную даль. В нее, как ручейки, вливались тропки и сбежки. Я находился в сказочном соболином эльдорадо! Меня обуял азарт. Хотелось узнать, что за следующим поворотом ручья, но необходимо было возвращаться и искать избушку…
Геннадий Лапсин
Этот рассказ был опубликован в декабрьском номере нашей газеты «Алтайский охотник и рыболов» в 2008 году.
