За большим во весь проем пластиковым окном, вставленным на кухне моим сыном во время прошлогоднего отпуска, тихо идет снег. Крупные белые хлопья на желто-зеленом фоне осенней тайги предвещают скорое приближение зимы и размывают вид на горы Баштак и Екатериновскую, разделенные улицей Нагорной. Я сижу за столом, заряжаю патроны, в надежде что снегопад прекратится и мне наутро выпадет удача выйти в тайгу за дичью.
Юность
Вот так же полвека назад готовился к охоте… Двенадцатилетним парнишкой сидел на табуретке в родительской избе-пятистенке и мечтательно смотрел в окошко на окружающие наш поселок Саянские хребты. Надоевшие учебники были отложены в сторону.
К предстоящей охоте требовалось зарядить с десяток старых, позеленевших от времени, латунных гильз для дедовской одноствольной «двадцатки». Я все делал старательно по книжке про охоту, взятой в поселковой библиотеке.
Осторожно забивал деревянной киянкой капсюли «центробой», насыпал заводской меркой дымный черный порох «Медведь», помещал сверху картонную прокладку, потом войлочные пыжи, затем засыпал дробь «тройку». Ею можно добывать всех пернатых, встречающихся в наших лесах. Сверху опять ставил прокладку и заливал парафином, чтобы не высыпался заряд. Подготовленные патроны складывал в дедовский подсумок из толстой телячьей кожи, принесенный им с Первой мировой войны.
Когда наши родители уехали по договору на Камчатку, мы с братом случайно нашли в кладовке старое ружье 1934 года выпуска. Наждачкой почистили покрытый ржавчиной ствол, зарядили наспех патрон и испытали оружие на ничего не подозревающей курице в своем дворе. К счастью, мы промахнулись. На выстрел прибежала наша бабушка, отругала нас и посоветовала отправиться в тайгу на охоту.
Тяга к приключениям
В детстве мы часто ходили в лес. Играли в индейцев, строили шалаши, делали рогатки, луки, самострелы, пугачи и «поджиги». Собирали грибы, ягоды. Видели в тайге белок, рябчиков. Однажды в пионерлагере пошли в поход на гору Баштак, где я вспугнул капалуху и в кустах обнаружил гнездо с пятью серыми в крапинку яйцами. Но трогать не стал, так как уже знал, что этого делать нельзя.
Многие знания о лесе и его обитателях почерпнул из книг. Моя мама работала в библиотеке, и я с упоением читал таких авторов, как Арсеньев, Федосеев, Обручев, Пржевальский, Фенимор Купер, Жуль Верн, Джек Лондон. Прочел все книги об охоте, которые были на полках. Эта направленность сохранилась во мне, и я всегда подписывался на газеты и журналы соответствующей тематики. И до сих пор с удовольствием читаю авторов, пишущих о природе, охоте, Севере, путешествиях и приключениях. Отсюда, наверное, и моя тяга к таежной жизни.
Маршрут наших походов пролегал по хребту, который начинался от горы Екатериновской. Ее так назвали по наименованию рудника, где добывали медную руду еще со времен знаменитой российской императрицы.
Горы покрыты смешанными лесами, состоящими из сосны, пихты, лиственницы, ели, осины, березы и кустарников. Дальше хребет уходит до вершины большого Степанового лога, от которой отдельные гривы тянутся до хакасских степей на севере, а на юге уходят к Саянским гольцам и дальше к Туве.
Выйдя на пенсию, я продолжал ходить полюбившимся с детства маршрутом…
Рябчики
В детстве на охоту в тайгу ходил с братом и его друзьями. Он пользовался дедовым ружьем, пока в 16-летнем возрасте не купил себе двустволку. После этого старый «огнестрел» перешел в мои руки.
Особенно полюбились мне охоты на рябчиков. Ранним утром не спеша идешь по притихшей осенней тайге, утопающей в желто-багряных тонах. Под ногами шуршат пожухлые листья.
С брусничника раздается характерное хлопанье крыльев. Это буквально из-под ног, не замеченные тобой, взлетают молодые рябчики. В пестром своем оперении, прекрасно маскируясь, рассаживаются по деревьям.
Ты успеваешь выстрелить по ближайшему. С трудом находишь упавшую на землю птицу и начинаешь выискивать затаившихся рябчиков. А прятаться они умеют! Одного я долго выглядывал на наклоненной березе, точно видя место его «посадки». Оказалось, что умная птица расположилась вдоль ствола, пригнула голову и выглядела со стороны, как нарост чаги.
Они часто садятся на дерево и тут же перелетают дальше, не замеченные тобой. Любят кормиться ягодами и семенами. Селятся по ручьям и хребтам, в зависимости от времени года и наличия кормов. Я для себя в шутку дал им названия — лесной, полевой, ручьевой, хребтовый.
Рябчик имеет пеструю, рыжевато-пепельную окраску. Под клювом на горле самца — черное пятно. На голове — хохолок, красные надбровия. Клюв серый. Хвост закругленный с темными перьями, на конце окаймленный белыми. Грудка более светлая. Лапки покрыты пухом, коготки крепкие и достаточно острые.
Трудная цель
С помощью коротких крыльев и широкого хвоста птица хорошо лавирует среди деревьев. Поэтому попасть по ней влет практически невозможно.
Рябчики между собой часто пересвистываются. А вот подманивать их пищиком я так и не научился. То ли не хватило терпения, то ли у меня полностью отсутствует музыкальный слух. Я перепробовал разные магазинные изделия — пластмассовые, деревянные, из жести, двухтональные… но все без толку.
Так что бросил это занятие и охочусь в основном «самотопом». Кого выслежу — тот и станет моей добычей. Однажды по молодости не удержался и выстрелил в самку рябчика. Бабушка здорово отругала меня, показав, что из-за этого могли не появиться птенцы. Полученный урок я усвоил на всю жизнь. Наша бабушка, хоть и была неграмотной, но правильно нас воспитывала!
Со временем я стал ходить на охоту со своими друзьями, а иногда и один. Как-то зарядил новые папковые гильзы капсюлями «жевело» и поехал с другом на речку Джой в верховьях Енисея. По дороге подняли небольшую стайку.
Я подкрался к разлапистой ели, в ветвях которой уселся рябчик. Прицелился, нажал на спуск — осечка. Поменял патрон — опять пустой щелчок. И так пять раз. Все это время непуганая птица с удивлением рассматривала меня, сидя на ветке. Уже дома я понял, что ослабла пружина курка и боек не мог пробить «жевело».
Мастерство в стрельбе
Как-то поздней осенью возвращались с братом с охоты. У Владислава закончились патроны, и я отдал ему пару своих. Вылетел рябчик, и брат с первого выстрела сумел его взять. При этом использовал ружье 16-го калибра, а патрон — 20-го.
Зимой птицы зарываются в сугробы. Приходилось видеть, как из лунки в снежной пыли выпархивает рябчик и садится на ближайшую березу.
Уже в наши дни я как-то взял свою жену Лену на охоту. Поднялись на гору Екатериновскую, полюбовались открывшейся панорамой Саянских гольцов. Внизу, зажатый скалами, нес на север свои воды Енисей, за которым возвышался на почти четырехкилометровую высоту красавец Борус. Его пятиглавую вершину уже посеребрил снег.
Когда-то в юности, уже будучи студентами, мы, четверо школьных друзей, решили покорить Борус. Но перепутали тропу и вышли на соседнею вершину, которую в расстроенных чувствах назвали пиком Дураков. Мы зафиксировали данный факт в журнал восходителей, который нашли в избушке у подножья Боруса. К нашему удивлению, это название прижилось в среде покорителей горных вершин…
Однако вернемся к той охоте, на которую я взял жену. По тропинке мы вышли на большую лесную поляну. Почти посередине нее с земли поднялся рябчик и присел на небольшую сосенку. Прогремел выстрел, и птица рухнула вниз. Тут же боковым зрением я заметил взлет другого рябчика и его посадку на сосну. Быстрый выстрел — и второй готов. Все произошло настолько стремительно, что изумленная Лена только и смогла восхищенно сказать:
— Вот это да!
Тетерева
Когда-то в наших лесах водилось много косачей. Большие стаи кормились на березах. А зимой прямо с деревьев ныряли в сугробы, где ночевали и пережидали крепкие морозы. Если удавалось набрести на лунки птиц, то они начинали суматошно, разбрасывая снег, вылетать во все стороны, оглушительно хлопая крыльями.
Подойти к кормящимся на деревьях птицам получалось очень редко. Они слетали прежде, чем охотник мог приблизиться на дистанцию верного выстрела.
Как-то поздней осенью в вечерних сумерках возвращались мы с охоты. Из кустов вылетел косач, и я успел из своей одностволки выстрелить в угон по мелькнувшему на фоне закатного неба чернышу. Он кувыркнулся в воздухе и упал в кусты. Найти в темноте черную птицу было невозможно.
Но тут нас выручила верная помощница — собака Пальма. Мы услышали в кустах возню, рычание и поспешили отобрать у нее добычу. Осенний тетерев был красавец! Черное с переливом перо, белые подкрылья, красные брови и лирообразный хвост делали его завидным трофеем.
А период токования у тетеревов начинается ранней весной, как только появляются первые проталины на южных склонах гор. «Бульканье» птиц слышно издалека. В розовом свете весенней зари иссиня-черные косачи устраивают свои брачные танцы, радуя охотничьи сердца вековечным ходом жизни.
Глухари
Рябчиков можно считать рядовыми лесного царства, а косачей — бравыми гусарами. Глухари же представляются мне благородным дворянским сословием. На вид величавые и солидные, неторопливые в полете, они украшают нашу тайгу и являются олицетворением Сибири.
Ранней осенью мы с братом шли вдоль Саянского хребта своим любимым маршрутом. На северной стороне был черничник, и с него начали вылетать молодые глухари. Большая стая кормилась таежной ягодой и подпустила нас близко. Брат красивым дуплетом выбил влет петуха.
После первых заморозков птицы кормятся увядающей листвой осины, а затем переходят на сосны, «обстригая» зеленую хвою своим крепким клювом. К концу осени нередко можно увидеть их сидящими на вершинах высоких деревьев. Однажды я пробовал подойти незаметно, но «подшумел», попав на поляну, всю заваленную сучьями вырубленных сосен.
Глухари редко подпускают близко. А попасть по неожиданно взлетевшему в густом лесу «мошнику» очень сложно. Мишень хоть и большая, и летит небыстро, но виляет между стволов. Поэтому на короткой дистанции надо мастерски поймать на мушку мелькнувшую птицу.
Весной, еще по снегу, глухари начинают токовать на раскидистых соснах. На насте появляются следы птиц. Самцы рисуют концами перьев приспущенных крыльев длинные извилистые полоски. В воздухе ощущается запах багульника. Его маленькие сиреневые цветы оживляют таежный пейзаж. Желтые лютики тянутся к солнцу. Весело зеленеют широкие листья бадана…
Козы
Сибирская косуля в нашей тайге не редкость. Как-то снежной зимой, еще будучи мальчишкой, я отправился добыть зайца. На самом верху был осинник, в котором длинноухие набили тропы. Неожиданно в 20 метрах от меня возник силуэт козла. В своей сероватой зимней шкуре с витиеватыми рожками он выглядел очень грациозно. Я несколько секунд любовался чудесным видением, пока самец не исчез, мелькнув на прощание белым зерцалом. Осенью косули откочевывают из высокогорной тайги в малоснежные и продуваемые предгорья. Мы шли с братом по склону нашего хребта и за очередным увалом вдруг увидали стоящего козла. Владислав вскинул свою двустволку, прогремел выстрел, и рогатый самец закувыркался вниз по склону. Я тоже успел сделать один выстрел.
Мы поспешили к своей добыче. Опыта разделки у нас не было, и брат пошел за отцом в поселок. Уже ночью они выносили мясо, а я по хребту двинулся к дому. Идти одному по ночной тайге было страшновато, но, как говорил мой дед, «в лесу самый страшный зверь — это человек».
Осенью добывают коз на солонцах. Мне не приходилось этим заниматься, хотя несколько засидок в тайге я знал. Зимой косули собираются в небольшие, до десяти голов, стада. Зная места их кормежки и отдыха, я в декабре-месяце шел по склону Маинского лога.
Подъем животных с лежки прозевал, а увидел уже бегущих вниз по заснеженному склону трех коз и большого козла впереди. Из своего карабина «Барс» успел выстрелить по ним три раза, но промахнулся. Стадо резко свернуло и ушло в верховье лога. Попасть по бегущему животному, которое делает прыжки до пяти метров, очень сложно. А подойти на верный выстрел к осторожным косулям практически невозможно.
Геннадий Белошапкин, г. Омск