Заведующий кадрами нашего научно-исследовательского института Иван Сергеевич Гук серьезно заболел. Он также занимал у нас пост председателя первичного охотколлектива. Не надеясь на выздоровление в ближайшее время, Гук передал мне все дела, связанные с добычей пернатых и животных. Познакомил меня и со своим другом Георгием Константиновичем — бывшим лесничим Харьковской области.
Поклонник старой школы
— Он большой любитель охоты, — сказал мне Иван Сергеевич. — У него хорошие связи, так что знакомство пригодится. Если будет необходимость — Георгий Константинович поможет. Но не надоедай ему. А когда соберетесь на охоту, пригласите его, он это оценит…
Георгий Константинович, как оказалось, заведовал кафедрой лесного хозяйства Харьковского сельхозинститута. Это был интеллигентный высокий седой мужчина лет семидесяти, поклонник старой российской школы охоты, которая знавала таких знатоков и певцов ее, как Сергей Тимофеевич Аксаков, Флегонт Арсеньевич Арсеньев, Александр Александрович Черкасов, Владимир Алексеевич Гиляровский…
Бывший лесничий преклонялся пред ними, восхищаясь их творчеством. Будучи уже сам в преклонном возрасте, утратив прежнюю безудержную страсть, остался приверженцем непременного соблюдения лучших правил и традиций охоты, искусства выдать зверя на стрелка, всех ритуалов и сочного, образного ее языка.
Период «развитого социализма» не радовал Георгия Константиновича.
— К сожалению, культура охоты сейчас утрачивается, если уже полностью не утеряна. Вот прочтите, — говорил он, передавая мне какой— нибудь журнал или «бесценный» томик специализированной литературы из собственной библиотеки.
Визит высокого начальства
Георгий Константинович и рассказал мне эту любопытную, а для кого-то и огорчительную историю. Его институтский друг после окончания учебы устроился в Киевский заповедник и по прошествии лет дослужился до должности директора.
Однажды тихую, размеренную, неутомительную жизнь людей, трудившихся на территории этого государственного «владения», переполошил слух о приезде к ним Никиты Сергеевича Хрущева. Первый секретарь партии и руководитель страны слыл большим любителем охоты.
Хорошо, когда зверя много в несметных и богатых наших угодьях. А какие территории могли соперничать с Киевским заповедником по количеству непуганых животных?! Там было много всего: кабанов, лосей, косуль… Ну где же еще и поразвлечься страстному охотнику, Никите Сергеевичу, как не в заповеднике?!
Дикий кабан — исключительно достойный трофей. Охота на этого зверя считается очень серьезной и опасной. Для главы советского государства соорудили крепкий лабаз посреди леса. Загонщики же со всех сторон должны были сгонять туда кабанов.
Так все и организовали. Хрущев с ружьем взобрался на лабаз. А загонщики с трещотками, дудками, свистками, гикая и огогокая, стали смыкаться, сдавливать со всех сторон кольцо. Но зверь в нужный район не шел. Как вода меж пальцев, уходил сквозь строй загонщиков обратно в крепи. Никита Сергеевич утомился ждать, лопнуло его терпение.
— Хороша охота!.. Только где зверь-то? Вот домашнее хозяйство ваше я видел, хорошее… — как-то недобро говорит Хрущев директору. — Уж не для того ли мы заповедник создавали?!!
Способ спасения
Едва удалось убедить советского лидера, что сейчас время, не подходящее для охоты. Лист, дескать, еще не опал, кабан ускользает незамеченным. Вот, мол, месяца через три, самое то будет!
— Ладно, — махнул рукой Никита Сергеевич. — Три так три…
Хрущев с сопровождающими уехал, а директор заповедника пришел домой едва живой от страха.
— Хорошо, если только с должности снимут, а то еще и «упекут» надолго… — жаловался он своей благоверной.
И тут сработала женская сообразительность. Супруга сразу подсказала дельную мысль:
— Ты подкорми кабанов у лабаза-то!
Три месяца егеря усердно кормили диких свиней под лабазом. Привезут картошки, желудей, турнепсу и дудят в рог. Постепенно кабаны привыкли. Как только услышат этот звук — сразу бегут на обед.
В назначенный срок появился Никита Сергеевич. Самолично отстрелял откормившуюся на добром угощении свинку и остался доволен. Даже похвалил директора за добросовестное исполнение государственных обязанностей. В общем, для всех, кроме добытой зверушки, эта история закончилась благополучно…
Заветная лицензия
А мое недавно завязавшееся знакомство с Георгием Константиновичем вскоре неожиданно расстроилось. Для нашего коллектива это был бы, несомненно, полезный человек. В то время мы делали первые неудачные шаги в охоте на диких кабанов. Ни опыта не имели, ни связей.
Лицензию на зверя тогда очень трудно было достать. Эти разрешения, как правило, распределялись по хорошему знакомству. Вот у Георгия Константиновича такая возможность имелась, остались прежние каналы. Достал он нам лицензию на кабана в Коробовы Хутора — хорошее охотничье хозяйство.
Собрались мы, молодые, радостные, и поехали туда. За рулем нашего ГАЗ-66, как обычно, сидел Сашка Марков. Он к тому времени уже заведовал институтским гаражом, так что проблем с транспортом у нас не было.
Пригласили на охоту и Георгия Константиновича. Он набрал трещоток и свистелок для загонщиков. По дороге, как самый старший и опытный, это было действительно так, объяснял нам все тонкости охоты на умного и чуткого зверя.
— Кабан сейчас все университеты прошел! — говорил Георгий Константинович. — Поэтому на охоте надо быть очень внимательным. На стрелковом номере не шевелиться, не переступать лишний раз. Не дай Бог веточку сломать, а тем паче табаком баловаться!..
Недобрая встреча
Прибыли в хозяйство часов в пять-шесть вечера. Охотничий домик был пуст и заперт. Едем в ближайший населенный пункт искать егеря. Уже сумерки. За поворотом при въезде в деревню машина наша неожиданно резко тормозит. Мы в кузове валимся друг на друга.
Санька выходит из кабины, молча идет вперед на дорогу. А там в свете фар куль какой-то лежит перед машиной, что-то темное. Александр трогает этот предмет ногой, потом наклоняется, теребит рукой. И тут слышим бодрый, но скрипучий старческий голосок:
— Ну-ка! Не лезь ко мне, а то как… Сам не обрадуешься!
Это, оказывается, бабуля, божий одуванчик, притомилась малость и прилегла на дорожке отдохнуть. Хорошо, что погода тогда стояла относительно теплая.
— Ну не повезет! — сказал кто-то суеверный из нашей компании.
— Не каркай! — оборвали его.
Санька приподнял «куль» за ворот фуфайки, оттащил к забору, тянувшемуся в отдалении от дороги, и положил рядышком.
— Вот спасибо, сыночек, теперь я не упаду! — вежливой оказалась бабуля.
— Судя по весу, такое впечатление, что там одна фуфайка, и больше ничего нет, — поделился с нами своими впечатлениями Александр, когда вернулся к машине.
Затянувшееся застолье
Поехали мы дальше. В деревне с трудом отыскали егеря, который отмечал какой-то праздник. Еле уговорили отправиться с нами на территорию хозяйства, чтобы завтра пораньше начать охоту.
Устроились в домике очень уютно. Сели за стол — утром-то не удастся хорошенько подкрепиться. По мере того как ужин затягивался, а разговоры становились громче, лицо Георгия Константиновича все больше печалилось.
— Ребята, пора ложиться! — пытался урезонить он нас. — Завтра рано вставать!
Но в ответ на все доводы Санька Марков только отмахивался, добиваясь продолжения застолья. Они с егерем уже так сдружились… не разлей вода.
— Если вместо кабана или с ним заодно еще и лося добудем, ничего же страшного? — лукаво поинтересовался Александр.
— А бейте все, что выйдет! — великодушно разрешил ему новый приятель. — Егерь — друг, егерь добрый!..
Утром мы все же поднялись рано. Чтобы привести нашего проводника в доброе настроение и «умаслить» на случай встречи с «сохатым», хитрый Санька выставил еще угощение:
— Давай не будем ломать традицию!..
«Нашествие» зверья
Поехали в угодья. Места заломные, овражистые… Здесь, по словам егеря, «самый зверь держится». Наступает время первого загона. Мы шепотом выясняем, где расставлять стрелков, куда завозить. Решаем, откуда и как пойдут загонщики.
Охотники один за другим цепочкой потянулись на свои номера. Одновременно загонщиков повезли на исходную позицию. И те уже начали растягиваться по линии. Для них теперь главное — не терять друг друга из вида и не сбиться с намеченного направления. Вот они уже изготавливаются, ждут сигнала: «Пошли!».
Но там, впереди, упредив их, вдруг забухали, открыли пальбу стрелки. Да такую отчаянную! Загонщики, смяв линию, заторопились, закричали:
— Эге-гей, эгей! Гоп-гоп!..
А на линии стрелков не унимаются, «канонада» продолжается. Так и палят без остановки. И все где-то в одном углу — там, где заканчиваются номера.
У загонщиков нервный, радостный переполох, они почти бегут вперед к стрелкам. А у тех руки трясутся от азарта и волнения. «Господи, хоть бы один кабан на меня вышел!» — надеется каждый.
Но вот загонщики вылезли, к своим товарищам подходят. Все охотники собрались вместе, в недоумении переглядываются и спрашивают:
— А кто стрелял-то?!!
— Я… — еле выговаривая слова, признался егерь, — кабаны, стадо… С полсотни прошло!
— Пятьдесят голов?! — громовым голосом вопрошает Санька. — И ты по ним полчаса палил?! Оборонялся от этого нашествия что ли?!!
Егерь, оскорбленный таким недоверием, шибко осерчал. За ружье схватился, выстрелил Александру прямо под ноги. Пришлось обезвредить и скрутить буяна. Отправили его лечиться от белой горячки. Этим единственным «загоном» и окончилась наша охота на дикого кабана.
— Вот тебе и суеверие, — вздыхали ребята. — Не просто так нам бабка дорогу перелегла.
— Николай Николаевич, верните мне лицензию! — ледяным тоном проговорил Георгий Константинович.
С тех пор мы больше не виделись. Он ни разу не звонил, а я его уже не тревожил просьбами.
Николай Жильцов, г. Томск
