Русло осенней Большой реки совсем не похоже на русло летней. Скатывается в такое время с верховьев вниз набравшая жирку благородная рыба, ищет глубокие зимовальные места, чтобы никто не беспокоил. Напоследок хватает приманку — блесну с выползком или мышью, — издалека бросаясь за ней, разбивая хищным поджарым телом потяжелевшее стекло воды, замирая на время в глазах рыбака, как в кино при замедленной съемке.
Романтические натуры
Мой старый друг по рыбалкам Алексей глушит движок автомашины на том самом месте, где мы с ним бывали уже много раз. Невдалеке — сухой тополь, гостеприимно приготовивший для рыбаков место между корнями. Сколько, бывало, мы прятались в нем от налетевшего ветра, прибегая от реки погреться у тлеющего костерка! Да и спали все лето здесь же, слушая, как шумят ветви, считая спутники на небосводе (один раз насчитали сорок штук!), все время рассказывая друг другу про свою жизнь. Как-то так получалось, что эпизоды из нее всплывали в памяти, вязались со следующими, нить, прерываясь, тянулась всю ночь, и в конце получалась такая сеть, что хоть рассказ из нее вынимай, хоть роман, а то и целый киносценарий. Натуры, выходит, у нас с ним были, как это называется, романтические. Впрочем, как и у большинства рыбаков.
Как добываются салазаны
Сегодня надо спешить. По различным причинам мы немного припозднились и потому излишне нервничаем. Чтобы не терять времени, я побежал со своими колокольчиками-закидушками к реке, чтобы успеть расставить их, пока еще светло.
Салазаны с прошлой рыбалки в деревянном ящичке еще оставались и упруго пружинили между пальцами, когда я аккуратно насаживал их на крючок. Уезжая с рыбалки, я по привычке подкормил червей палым листом с тиной.
Алексей же рыбачил двуручным спиннингом, правда, вместо блесны привязывал к миллиметровой украинской лесе 250‑граммовый груз, а уже к нему крепил три поводка сечением 0,7 мм с острейшими крючками. На каждый из них надевал чуть ли не всего червя, нанизанного колечками. 100‑метровая гибкая и прочная леса позволяла закинуть наживку далеко, под самую песчаную косу, которую обычно намывало перед омутом.
Наживку мой напарник менял часто, и запас ее требовался немалый. Поэтому и поспешил Алексей с топориком в ближайший ложок, чтобы вырубить надежную палку, да и наживкой успеть себя обеспечить.
Вы же знаете, как добывают салазанов — выползков дождевого червя большого размера? Находят подходящую валежину или вырубают среднего размера дрючок, чтобы только не гнулся, когда в землю его топором загоняешь. Очищают вокруг землю от травы на метр‑полтора, загоняют неглубоко в землю кол и, в зависимости от технологии, начинают его раскачивать или стучать по нему. Тут они, родимые, и полезут хвостиками вверх! Только успевай собирать да в ведро складывать. Несмотря на кажущуюся простоту, добывают их с помощником — юркие они очень. Но только такие и нужны!
Конкуренция
Пока мой друг наполнял наживкой котелок, я не только закидушки забросил, но и колокольчики привязал. Чу! На первой поставленной удочке сбрякал колокольчик, и потяжка его, лещиная, пошла.
Тут не нужно суетиться. Подсек и, выворачивая рыбу на свет из глубины, старайся на бок уложить. Поедет к берегу как миленькая! Только не дергай, как сумасшедший, не рви. Губка у леща верхняя нежненькая.
Того и гляди, оборвешь!
Ба! А подсачек‑то где? Дома в спешке забыли. Ну, будет нам сегодня рыбалка. Берег с подъемчиком небольшим, как раз таким, чтобы рыба посмотрела на тебя, дубину стоеросовую, выплюнула пренебрежительно наживку с крючком и пошла себе потихоньку вглубь, постепенно отходя от стресса.
Но этого килограммового леща я вытащил сравнительно благополучно, кинувшись как бешеный в воду и выбросив рыбину на берег обеими руками. Вымок, конечно, с головы до ног, но сиял от счастья, когда друг подошел ко мне в полном своем боевом снаряжении. Глянул небрежно на моего красавца, который бронзовел латами данайца в лучах заходящего солнца, и ничего не сказал.
Вот так вот всегда! Я над его сопливым 800-граммовым налимчиком восторгайся, песни о нем за Гомера слагай, а он на мою добычу, как эскимос на моржа, спокойно реагирует.
На рыбалке хоть ты и друг лучший, а соперник по добыче рыбы. Это правило никогда не следует забывать. Иначе зачем тогда ехать с компанией, место уловистее выбирать, приваду засекреченную вокруг своих удочек рассыпать, наживку наисвежайшую капризной рыбе подпускать… Это потом, когда убедишься, что поймал больше других, можно и пару-тройку рыбешек неудачнику на бедность подкинуть. Такие уж мы, рыбаки!
Разные методы
У нас с Алексеем несколько различная метода рыбалки. Если я — любитель колокольчиков (душу греет их перезвон!), то солидный мой друг забрасывает свой спиннинг с высокого берега далеко, в два раза дальше, чем я свои удочки. Ему и пространство для замаха требуется пошире, потому что груз — мощный снаряд с тремя насаженными на крючки салазанами, — пущенный двумя руками, как из пращи, вылетает из-за его спины. Я немножко боюсь его забросов, отчего часто падаю вниз лицом на песок, чтобы не зацепило. Приманка летит точно в предназначенную ей цель, намеченную взглядом рыбака. Несколько минут спустя он начинает подматывать лесу на большую спиннинговую катушку, прочно закрепленную на удилище. При этом милостиво старается не задеть моих удочек, или спускаясь ниже, или поднимаясь выше по течению.
Если говорить об уловах, то в среднем они у нас почти одинаковы. Потому что он с глубины может притащить какого-нибудь ротана, у которого голова больше туловища, или судачка граммов на 700. А у меня уже 5–6 штук приличной рыбы в садке, и я, стараясь не показывать торжества, посматриваю на товарища.
Но так бывает не всегда.
Вот, увидев всплеск на перекате, друг точно в то место посылает свою снасть. Есть! Схватило! Леса медленно идет против течения. Готовится сачок. Блестят глаза…
Смотана почти вся стометровая катушка, и у самого берега вода начинает кипеть от резких движений сопротивляющейся рыбы, плотно севшей на крючок.
Сачок у нас большой, солидный, сделан вручную мастером из стальной никелированной проволоки. Пока друг держит лесу в натяге, подкручивая катушку, я завожу сачок и тяну его на берег. Есть! Ворочается кастрюк, килограмма на 2,5. Быстрей оглушить его топором по голове — и в траву густую, чтобы никто не увидел. Потом дрожишь целый вечер, вдруг шевельнется! А ведь народу, пока рыбачишь, мимо немало пройдет.
Большой был таймень…
Сегодня рано стемнело. Последний луч солнца сверкающим клинком блеснул на перекате. В минуты, пока не взошла луна, бандитствует хищная рыба. И она пришла сегодня на нашу яму.
Алексей мощно послал вперед свой снаряд — груз с крючками и наживкой. Сразу же почувствовал могучий рывок. Даже сделал несколько шагов вперед от неожиданности. Леса весело побежала от него, не чувствуя сопротивления. Тут мой друг уперся, правой рукой выбирая на открытой катушке спиннинга возникшую слабину. Странно, но рыба легко повернула и пошла к берегу. При свете костра блеснул красный плавник. Таймень! Сердца наши затрепетали.
— Не давай слабины! — едва успел крикнуть я, как из воды возникло что-то огромное. Сначала я подумал, что бревно. Оно спокойно тянулось за лесой к берегу, где горел костер. Обожгла мысль: «Так нет же сачка!». Прямо от берега уходила вглубь глубокая яма с илистым дном.
Дальше все происходило, как в дурном сне или злой сказке.
Друг еле удерживал двумя руками согнувшееся в дугу бамбуковое удилище спиннинга. Рыба медленно и спокойно шла к берегу, на самый огонь костра. Вот она уже ткнулась своей хищной мордой в берег. Я даже заметил у нее в углу пасти поводок с наживкой.
— Хватай! — то ли крикнул, то ли выдавил из себя друг. Я, в чем был, в плаще и болотных сапогах, прыгнул в воду по грудь, желая вытолкать рыбину на берег либо схватить поперек туловища.
Надо было видеть или — теперь-то — хотя бы мысленно представить этот момент! Мы впоследствии часто вспоминали его. Таймень своим туловищем величественно толкнул меня, повернулся к берегу спиной, легко, как бы даже брезгливо разрезая зубами в пасти натянутую лесу, и спокойно поплыл — сначала поверх реки в свете костра, а потом все более и более уходя в глубину.
Я, захлебываясь, барахтался в воде у берега, пока не прибежал Алексей и не вытащил меня из ила. Сам он, когда леса лопнула, сделал кувырок назад и затем с трудом — радикулит давал о себе знать — встал.
Отжав и развесив вещи у костра, переодев меня в сухое, мы еще долго молча курили.
— Да, впервые у меня такое. А хороший был таймень! — сказал мой друг.
— Большое было бревнище! — ответил я.
Мы оба захохотали.
Владимир Ильиных, c. Быстрый Исток Алтайского края
