Рыба идет хорошо. Кроме сигов, попадется толстопузая нельма килограммов на десять. Ваня ловко перекидывает ее через борт. Такой трофей я вижу впервые. Серебристое тело светится на дне лодки, оправдывая свое название — белорыбица.
ОКОНЧАНИЕ. НАЧАЛО МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ.
Кому улов?
Мы плывем к берегу и складываем добычу в вырытую в снегу яму. Льдины то и дело огромными синими рыбинами проносятся мимо. Они путают, рвут и грозят утащить вниз по течению наши снасти. Ванька ругается и прыгает в лодку: ему жаль свои орудия лова. Я помогаю ему и тяну за концевую веревку.
Избавившись от этой проблемы, мы опять плывем выставляться. А тут уже новая льдина угрожает нашим снастям. И так бултыхаемся всю светлую весеннюю ночь. Утром, погрузив в лодку пойманную рыбу и мокрые орудия лова, видим, что вода едва не перехлестывается через борт. Осторожно правим на тот берег, с опаской следя за проплывающими льдинами.
Сильное течение выносит перегруженную лодку к высокой причальной стенке. Приходится под Ванькины ругательства и плеск волн работать веслами и плыть против течения. С большим трудом нам удается высадиться на берег. Загружаемся в машину и по весенним лужам двигаемся домой. Приехав и вытащив добычу, в шутку спрашиваем:
— Как будем делить? По-честному или по справедливости?
Улов раскладываем на две кучки, я поворачиваюсь спиной, а Ваня, указывая на рыбу, спрашивает:
— Кому?
Я должен ответить «мне» или «тебе». Ваня — человек со сложным характером — никогда не был жадным. Мы иногда ругались, не общались. Но потом мирились и опять становились друг для друга «корешом» и «братаном». Не было в наших отношениях корысти, зависти и злобы…
Лето
Енисей понемногу возвращается в свое русло. Берега подсыхают. Оставшиеся от ледохода льдины тают и рассыпаются, рождая мутные, весело журчащие ручейки. Комара еще нет, дышать легко и свободно, веет свежестью полярного лета. Начинается сезон большой рыбалки.
У Ваньки на берегу Енисея, в пяти километрах от Дудинки, стоит балок. Внутри — крепкие нары, рассчитанные на трех человек, и маленький столик. Доски плотник натаскал из гидропорта. Установил домик на высоком берегу в расчете на весенний паводок.
Большое улово с тихим течением давало возможность спокойно выставлять снасти. А быстрая река часто забивала бы их мусором и водорослями.
О том, что Иван является рыбаком уникальным, я убедился уже в первый сезон совместного сетевого лова. Только на первый взгляд наивного «материковского» удильщика это представляется простым делом. Дескать, поставил снасти и сиди на берегу, грей пузо, суши лодку да попивай огненную водичку.
Все оказалось не так легко. Года три обучал меня Ваня своим премудростям подготовки, установки, проверки, ремонта снастей.
Однажды мы шли по берегу Енисея к своему месту и повстречали знакомого мужика, который обычно располагался выше по течению. Спросили про рыбалку. Он рассказал, что в нашем заливчике какой-то незадачливый человек уже двое суток сидит на берегу и поймал только трех сижков.
В глазах друга зажегся огонек рыбацкого азарта. Мы поспешили к своему балку, где Ваня пообещал этому неудачнику за час поймать с десяток сижков. И в самом деле, поставив снасть, через 60 минут достал из воды нужное количество серебристых рыбин.
Мужик от досады ругнулся, обозвал себя «чудилой речным» и засобирался домой, постоянно приговаривая:
— Ну надо ж так! Не может быть!
После этого удалился в сторону Дудинки. Я тоже был поражен увиденным, а Ванька только весело посмеивался…
Короткий сезон
Дни становились теплее, в тундре оранжевым огнем полыхали жарки. Зазеленели первой травой бугры на южной стороне. Вода в Енисее просветлела. Северная рыба прошла в верховье на икромет.
Скромные уловы нас не расстраивали. Как-то светлой летней ночью я прилег у костра, сморенный усталостью. Через пару часов очнулся, уловив аромат приготовленной на костре рыбы. Это Ваня, пока я спал, сотворил кулинарное чудо — поджарил свежепойманных сижков на рожне. Распластал их до спины и, закрепив на лучине, запек на огне.
Перекусив и попив чаю, мы лежали у костра. Дымок отгонял первых, не злых еще комаров. Незакатное июльское солнце рыжей лисой бежало над низким левобережьем Енисея.
Запоздалая стая гусей гуменников, тихо перекликаясь, устало тянулась на север. Им надо успеть за короткое полярное лето завести потомство, вырастить и поставить его на крыло. А осенью, завершая жизненный круг, отправиться на юг…
Такие поездки продолжались почти до самой осени. В конце августа начиналась грибная пора. Мы ставили снасти и шли по берегу Енисея, собирая во мху обабки, маслята, волнушки и грузди. Не спеша чистили, мыли, а иногда отваривали на костре. По ручьям искали красную смородину, в тундре лакомились голубикой, брусникой, шукшой.
В эту пору начинался ход муксуна. Мощная, с плотным вкусным мясом, рыба обитала в море, как и другие сиговые. А осенью поднималась вверх по Енисею на икромет. Проходила по глубине и быстрине реки…
Осень
Полярный день заканчивался, тундра меняла свои мягкие пастельные тона на холодные — бордовые, красные, коричневые, желтые. Утром случались заморозки, и все чаще под сапогами хрустел первый ледок. Ночи становились темнее — наступала рыболовная страда.
В сентябре появлялась ряпушка. Иногда попадался чир — самая жирная и вкусная в соленом и немного подвяленном виде рыба. В середине сентября в Енисей заходил мочегор. Это один из самых крупных видов сига. Горбатый, с маленькой головой. Каждая рыба весом около килограмма. Мочегор шел большими косяками своим вековечным путем — вверх по реке.
На берегу улов шкерили, икру присаливали. А утром пили чай, зачерпывая ложками розоватую крупную сиговую икру вприкуску с ароматным дудинским хлебом.
Позже всех перед ледоставом появлялся омуль. Рыба красивая, с темной полоской вдоль спины, ловилась, когда по берегам Енисея лежал снег, а по реке несло шугу. Руки коченели на ледяном ветру и уже не согревались в остывшей воде. Приходило время осенних штормов… На берегу мы сушились у костра и грелись горячим чаем.
В это время начинал усиленно питаться налим. Я иной раз удивлялся: сколько его может быть в Енисее?! С одного места на две закидушки я за ночь налавливал мешок налимов. Насадкой служили ерши или кусочки мелкой рыбы. К утру все пальцы были порезаны леской и проколоты колючей приманкой. Главное при поклевке — не давать заглатывать наживку, а то потом, чтобы достать крючок, приходится разрезать налима.
Чем хуже была погода, тем злее брал ночной хищник. Пойманная рыба солилась, жарилась, замораживалась. Из нее делали согудай, варили уху. Ванька в своей столярке установил коптильню и мастерски готовил рыбу, которую не грех было взять с собой в отпуск на «материк» и там угощать родных и знакомых северным деликатесом.
Олени
С началом ледостава на Енисее заканчивалась рыбалка по открытой воде. В тундре подмерзали озера, выпадал снежок — открывался сезон охоты на северного оленя. Его стада откочевывали на юг по своим набитым веками тропам, чтобы, перезимовав в Якутии и Эвенкии, следующей весной опять устремиться на север.
Ваня с радостью согласился пойти со мною на охоту. Нам предстояло преодолеть по тундре пять километров и за третьим газопроводом выйти к озеру Хариусному. Лыжи поначалу не брали, но Иван прихватил самодельное корыто из жести, куда сложили наши походные вещи.
Когда дошли до последнего газопровода, который являлся препятствием для оленей, увидели на снегу следы. Это вдоль трубы прошло небольшое стадо. На запорошенном снегом льду водоема тоже виднелись многочисленные оленьи тропы. Пройдя по берегу, мы миновали кустарник и вышли к узкому озерцу. Вытоптали в снегу площадку и присели попить чаю.
И тут я увидел идущих не спеша по льду озера оленей — стадо голов десять. Объяснил Ване, что забегу вперед и засяду на их пути, а он будет выгонять животных на меня. Так и сделали. Отойдя подальше, я спрятался в кустах и стал ждать. Стадо спокойно поравнялось со мной и остановилось. Я приподнялся и, выцелив важенку, пальнул картечью. Она закачалась и после второго выстрела завалилась на бок.
Олени повернули обратно и ушли в гору. Я успел перезарядить ружье пулями и выстрелить вдогонку. Тут подбежал Ванька и, увидев добычу, в азарте закричал, что олени пробежали рядом с ним. И будь у него ружье, он непременно добыл бы одного. Потом прошел по следам стада, чтобы посмотреть, нет ли подранков. Но крови на тропе не было. Видно, пулями я промазал.
Разделка туши заняла у нас около часа. Мы упаковали мясо в мешки, загрузили их в корыто. А сверху привязали очень красивые симметричные рога, какие бывают только у важенок. Как говорил мой знакомый, в охоте самое интересное — это вынос мяса!
Осенние дни на севере короткие. Мы с Ваней впряглись в лямку и, огибая кусты и овраги, потащили по заснеженной тундре свою добычу. К вечеру замела поземка, и впотьмах мы ушли влево от стоящей на дороге машины. Залезли в сугробы и запурхались в глубоком снегу вместе с корытом. Почти выбившись из сил, смогли к полуночи выйти на трассу.
После такой удачной охоты Ваня загорелся идей купить ружье. Но потом признался, что оружие его родне приносит одни несчастья. Однако охотой заинтересовался всерьез и уже к следующим выходным изготовил себе широкие лыжи, отладил примус и с нетерпением ждал очередной поездки в тундру.
Той осенью большие стада северного оленя появились в наших краях. Ваня научился не спеша подходить и направлять животных, загоняя их на меня. Базировались мы в одиноко стоявшем посреди тундре туалете, брошенном строителями газопровода. Там же оставляли свои вещи и налегке продолжали охотиться.
У оленей в это время начинался гон. Однажды, скрадывая пасущихся животных, я увидел, как два самца с седыми космами на груди бьются между собой за важенку. Отчетливо слышался костяной стук рогов, по сторонам летел выбитый копытами снег. Я завороженно смотрел на поединок, забыв об охоте.
Постепенно оленьи стада уходили на юг, растворяясь в бескрайних просторах тундры…
Волна рябая…
Зимой Ваня активно готовил снасти. Как только укреплялся лед на Енисее, мы ехали на рыбалку. Потом наступала бурная северная весна, незакатным солнцем пролетало короткое полярное лето, отходила дождями и штормами холодная осень, и опять наступала суровая зима. Шли годы. Менялись мы и мир, только Енисей с неизменным постоянством катил свои воды в полярные моря.
Ваня купил себе старенький внедорожник, большую надувную лодку с транцем, подвесной мотор. Уезжал на Енисей и часто в одиночку проверял снасти. Охотником он не стал, но в последние годы отправлялся на заготовку оленины со знакомым вездеходчиком, управляясь по хозяйству в избушке и занимаясь подледным ловом на тундровых водоемах.
Я обустроил себе балок на озере Боганида, куда мог все лето приезжать на машине с друзьями и сыном Александром. На водоеме были великолепные весенние охота и рыбалка. Мы ночевали в балке, занимались ловом, осенью собирали грибы и ягоды.
Когда мне исполнилось 55 лет, я вышел на пенсию и уехал на «материк». Через год узнал печальную весть: Ваня пропал на рыбалке! В октябре он отправился за омулем. Уехав на выходные, к понедельнику так и не вернулся. Нашли стоявший на берегу Енисея автомобиль, ниже по течению обнаружили Ванькину лодку. На винт мотора была намотана веревка. Поиск тела результатов не дал.
Очень жаль. Таких истинных рыбаков я в своей жизни больше не встречал. Как и настоящих друзей… Ваня ушел в мир вечной рыбалки, где обрел свой покой…
Геннадий Белошапкин, Омская область. Рисунок автора
