На другой день уже все местечко знало об этом событии, так как волки здесь редки и потому одно только появление их уже служит надолго предметом разговоров для целой окрестности. Тут же, такое до крайности дерзкое нападение на лошадь под самым носом местечка и еще в такую пору, когда никто и спать не ложился! Лошадь оказалась принадлежащей одному крестьянину, который уже несколько дней нарочно оставлял ее на ночь на пастбище, чтобы она поправилась, так как была немного больна.
ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО РАССКАЗА МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ.
Весть о появлении волков разнеслась, по случаю базарного дня в местечке, во все концы. Бывшие же в этот день на базаре шаблякские мужики рассказывали, что их хлопаки (ребятишки), загонявшие скот, и один рыбак видели после слушанного выстрела двух волков, бежавших от берега реки и скрывшихся в мейсцкем бору (в лесу, принадлежащем местечку).
Через несколько дней пронесся слух, что в соседней с Шабляком деревне Хлюднях волки зарезали теленка при самой опушке леса. Это обстоятельство заставило заговорить об волках и соседних охотников.
Изобильные угодья для капитана
В каких-нибудь двух верстах от посада Н., по ту сторону реки, находилась небольшая деревушка Морговники. В деревушке той находился пограничный кордон, а в кордоне том жил и отрядом командовал — гроза окрестных контрабандистов Петр Петрович Т. — капитан и кавалер.
Это был мужчина средних лет, высокого роста, атлетического сложения, подминавший под себя всякого контрабандиста, который только решался ему перечить, артачиться и не отдавать поимки. Внешней особенностью Петра Петровича было разве еще то обстоятельство, что у него не хватало нескольких передних зубов, которые, как говорили сведущие люди, потеряны им были в одной из рукопашных схваток с контрабандистами.
Он держал у себя трех гончих, одну легавую, одного ублюдка, не то легавого, не то гончего, но служившего за легавую, и, кроме своего ружья, имел два-три плохеньких ружьеца для своих подчиненных. Лучшим из его охотников считался Нерушниченко, потом вахмистр и Яшков. Нерушниченко действительно был отличный стрелок, прекрасный столяр, но любил дюжо горилку. Впрочем, он не то чтобы очень любил ее, а пил как-то болезненно, запоем…
Вахмистр и Яшков ничем особенным не выдавались, но все трое принимали участие во всех больших охотах Петра Петровича, особенно же в охотах с наганками (с облавами), и всегда выручали своего начальника. Нерушниченко доставил не один десяток лисьих шкурок Петру Петровичу. Жаль было поэтому такого полезного и симпатичного человека и под суд отдавать. Без него же Петр Петрович не охотился даже и на пернатых.
Неудачных охот у Петра Петровича почти не бывало. Да и трудно было бы быть им: места были все привольные и дичи было по горло. Морговники приютились на правом берегу реки Писы у самого впадения ее с правой же стороны в реку Нарев.
По обеим сторонам реки Писы, далеко вверх по ее течению, тянулись луга, изобиловавшие всякой болотной дичью, а камышистые заливы реки и небольшие луговые озерца — утками. Мелкий дубняк и можжевельник просто были набиты куропатками, а в версте от деревни, по правую сторону Писы, начинались казенные и майоратные леса, тянувшиеся, с некоторыми перерывами, вплоть до самой прусской границы. Пространство это известно здесь под именем «пущи».
На левой стороне Писы начинались Н-ские леса, которые огромным клином входили в угол между Писой и Варевом, подступая почти к самому посаду Н., расположенному на левом, возвышенном здесь, берегу Нарева, против самого впадения в него Писы. На всем этом пространстве Петр Петрович гулял себе вольным казаком, нигде не встречая препон по части охоты, а если и встречал их иногда (в казенных и майоратных лесах), то всегда как-нибудь обделывал их при помощи начальника казенной палаты, или же прикрываясь каким-нибудь служебным предприятием, да еще «секретным».
Незадачливый добытчик
Насколько был неустрашим Петр Петрович в делах с контрабандистами, настолько же он был труслив, как охотник. Он, например, боялся охотиться на волков, кабанов и тому подобных серьезных зверей, которые, при удобном случае, не прочь и щипнуть оплошавшего охотника.
Если же и охотился на них, то всегда, разумеется, облавой и в более опасные, а, следовательно, и в более добычливые и лучшие места, ставил всегда кого-нибудь из посторонних мужичков, охотившихся в таких случаях всегда в его пользу. Даже своим солдатам он не позволял становиться на таких местах.
Раз, в Н-ских лесах появился кабан — «одинец», как их здесь называют. Петр Петрович, разумеется, не замедлил устроить нагайку на такого дорогого пришельца. Когда кабан был выслежен и обложен, началась расстановка стрелков по местам. На самом лучшем и вернейшем лазу мужичок — распорядитель охоты — предложил, разумеется, стать «пану капитану», но он благоразумно уклонился.
Когда же знаменитый Нерушниченко, обрадованный отказом своего начальника, сам выскочил и стал на это место, то Петр Петрович, отдернув его за руку, обратился к несчастненькому мужичку с полуразвалившимся ружьецом-одностволкой, Карчмарчику, говоря: «Вот этот хват, удалец здесь станет!», чем вызвал общий смех, а Карчмарчик только ухмылялся, польщенный такой лаской (милостью) пана капитана.
Карчмарчик на всех нагайках принимал на позиции одно только положение — ложился животом на землю, так что раз, когда у него случилась осечка, бежавший на него заяц перескочил ему через голову. Но теперь он отступил от своего обыкновения и стал за огромной сосной.
Стрелки были расставлены, а затем и наганка. Как только последняя тронулась, дзик (кабан) пошел прямо на Карчмарчика и остановился перед ним шагах в двадцати, пофукивая ноздрями и поводя рылом. Тот, видя в первый раз в жизни такое чудовище и зная, по слухам, про их короткие расправы с охотниками, весь затрясся, как в лихорадке. Но стыд показаться трусом взял-таки свое и через несколько секунд Карчмарчик настолько овладел собой, что хотел было уже прицеливаться, но… стукнул об дерево стволом.
Кабан страшно «цыркнул» и бросился вперед, Карчмарчак выстрелил как попало, бросил ружье и с криком «ритуй»! («Спасите!». — Прим. редакции) стал карабкаться на дерево. Но кабан пронесся мимо, не выразив даже желания подойти к такому «зуху» («смельчаку». — Прим. редакции). Весь заряд летки попал в снег шагах в десяти от сосны и далеко от кабаньего следа. Разумеется, все потешались над храбрым Карчмарчиком, только Петр Петрович был сильно недоволен им и таким исходом охоты.
В. Чугаев, 1884 г.
