«Я тут вычитал, что собака, погибшая на охоте, на самом деле не умирает и продолжает незримо сопровождать владельца вплоть до хозяйской кончины». «Да продлятся дни его! — Тузик высунул нос из-под пледа чистейшей шотландской шерсти. — Ты что, на кабана пригласить удумал?».
Долгий декабрьский вечер уныло бубнил о вреде переедания, трещала в печи ель-неудачница, скреблась за вагонкою хлопотливая мышь.
— Вот ем, а не хочется, — очередной кусок пшеничной булки скользнул в банку с рябиновым джемом. — Обрати внимание: не я кабана помянул, — желеобразное варенье никак не хотело отпускать приманку. — Отчего бы и нет? Александр из-под Н-ска давно и настойчиво зовет. С тех пор, как обе его лайки разошлись с матерым секачом во мнении, кто на свете всех хитрее, он зарекся новых заводить.
На диване послышалась возня, нос исчез, зато появилась гостиничная табличка «Не беспокоить».
Липкая, ароматная иллюзия сладкой жизни приставала ко всему подряд, норовила попасть не в то горло, лишала возможности сказать колкость. Я достал с полки иллюстрированный журнал и продолжил:
— …Многие успешно применяют немецких короткошерстных легавых в охотах на кабана, лося, косулю… Курцхаары отличаются неустрашимостью, вязкостью, способностью держать и облаивать зверя до подхода охотника, что позволяет сделать прицельный выстрел…
Сопение на диване усилилось.
— …Эта порода собак отлично работает по кровяному следу…
Фирменная табличка скрылась. Вместо нее на пол, кружась и волнуясь, опустился листок из школьной тетради в клеточку. На одной стороне красовалась жирная надпись «Родословная», на другой — помельче и пожиже — «Без родословной».
Тем не менее
Сборы в поездку отняли разительно меньше времени, нежели усилия, потраченные на заталкивание упирающегося пса в машину. Всю дорогу Туз стонал и гундосил:
— …На бронежилет поскупился, а сам… В аптечке лекарства просрочены…Угораздило попасть к такому… Нет бы…
Когда до пункта назначения оставалось километров 10-15, Туз потребовал мобильник:
— Не боись, хозяйке звонить не стану. Тебе и без нее воздастся. Остановись — выйду ненадолго. Чур, не подглядывать.
Вернувшись, он отдал телефон и строго наказал:
— Прослушаешь запись, только ежели погибну в схватке с лютым зверем. Клянись!
— Век уток не видать! — выпалил я.
— Мало.
— Что б мне клюв, как у вальдшнепа!
— Не убедительно. У тебя такой же, — не унимался кобель.
— Гадом буду!
— Еще большим, — поправил Тузик. — Ладно, показывай, кого валить.
Дело в том, что мой верный помощник знал о кабанах понаслышке. Лежки мы, да, встречали довольно часто. Но столкнуться нос к носу прежде не доводилось. В наших угодьях хрюшки отличались характером нервическим, кормились и плодились в постоянном страхе быть застреленными вооруженными до зубов горе-охотниками, кои палили во все мало-мальски похожее на любимую тещу.
Дабы не оконфузиться перед другом Александром, я загодя распечатал на принтере фото крупного секача в анфас и профиль.
— На, смотри и запоминай. Не перепутай.
Тузик внимательно вгляделся в картинки, перевел взгляд на меня…
— Че тут путать? Свинья, она и есть свинья. Только дурно выбритая.
Я инстинктивно провел ладонью по недельной щетине:
— Ну, вся надежда на тебя. Не подведи…
Накануне
Саша встретил нас в условленном месте и проводил на старенькой «Ниве» до самого дома. Человек он весьма примечательный. Много лет назад бросил доходный бизнес, уехал из Москвы и живет в маленькой деревне, вдалеке от крупных городов и больших денег. Завел натуральное хозяйство, иногда разбавляет меню дарами леса и озера. Пишет стихи, много фотографирует (по большей части — природу), посмеивается в усы над сугубо урбанистическими проблемами.
Вечер и с полночи мы блудили в философских размышлениях о смысле бытия, спорах о достоинствах знаменитых писателей, композиторов и прочих деятелей культуры. О политике и дамах не говорили, — эти темы бледнели перед масштабностью предстоящего мероприятия. Уже отходя ко сну, Шурик вспомнил:
— А твой кобель хватки делает?
— Бьен сюр, мон ами (Конечно, друг мой. — Прим. автора), — пробурчал я сквозь дымку сладких грез. — Он парень хваткий. Своего не упустит. Да-с…
В «прериях» Смоленщины
Утро выдалось морозное, безветренное. Рассевшиеся на березах вороны встретили отнюдь не дружелюбно. Благо, что по зиме картавые кучковались вблизи деревни и едва ли могли посвятить кабанов в наши планы. Саша шагал по лесу уверенно, словно дембель в сторону гарнизонной столовой. Я потел ему в спину, а Туз расставлял на маршруте мочевые точки, потому как не доверял никаким иным навигаторам (кроме чувства голода).
Спустя час утомительной ходьбы, дабы взбодриться, я представил себя североамериканским поселенцем, Александра — проводником-индейцем, Тузика — одомашненным шакалом. Следовало придумать подобающие прозвища. Для начала выбрал, соответственно, Скользкий Скальп, Крепкие Ноги и Мокрый Нос. В качестве объекта столь представительной экспедиции обозначил стадо засиженных мухами бизонов. Выходило более-менее складно.
Смущала лишь трудность в подборе имени для законной скво. Медико-начальственное: «Елена Васильевна» плохо сочеталось с запахом свежих коровьих лепешек, а наградить дражайшую половинку красочным ярлыком не решался. «Принесешь добытое МЯСО, и ситуация подскажет сама», — шепнул гнездящийся в глубине души изворотливый подкаблучник.
— А вот и ОНО, — Крепкие Ноги считал мои мысли… — Следы свежие.
Александр тыкал носком гигантской калоши в нечто напоминающее отпечаток ступни мифологического Сатира. Схожесть с лесным божеством проявлялась не только в характерной конфигурации оттиска, но и в траектории походки — след залихватски вилял из стороны в сторону.
— Ничего удивительного, — продолжил удивлять паранормальными способностями Сашок, — возвращается на лежку после успешного амурного приключения. Гон у кабана растянут с середины ноября аж по январь. Притомился бедняга.
Я сочувственно кивнул, а реакция кобеля, мягко говоря, озадачила. Тузик глубоко втянул морозный воздух, прикинул расстояние до глухого ельника, зашел мне за спину и слегка подтолкнул вперед.
— Умный пес — на раз просек ситуацию, — Александр одобрительно потрепал курцхаара по взъерошенной холке. — Сделаем так. За чащобой спуск к озеру. Туда зверюга не ломанется — место больно открытое. Обойду ельник слева, а вы напирайте строго по следу. Не суетись, бей по месту. Не то будет, как в позапрошлом году.
Выведать у проводника последствия упомянутого события не удалось — Крепкие Ноги взял с места в карьер и скрылся за деревьями.
Лихая атака
Ничего иного, как продать свой скальп подороже, не оставалось. Придав Тузику ускорение пинком под хвост, я ринулся навстречу неизбежному.
Очень скоро раздался яростный лай. «Значит, пока еще родимый песик жив! — обрадовался я и прибавил ходу: не бежал, а летел, не глядя под ноги, на звук любимого голоса. Впрочем, иногда случались тревожащие перемолчки. — Либо Туз делает хватки… Либо кабан применяет удушающий прием».
С такими мыслями меня занесло в самую крепь. Ельник никак не хотел расступаться, пес голосил совсем рядом. Услужливая память, опасаясь расстаться с насиженным местом, лихорадочно подбрасывала отрывки из правил ведения ближнего боя (close combat. — Прим. автора). Однако из всего перечисленного годилось разве что «подтянуть штаны и сдвинуть предохранитель».
Забыв напрочь о необходимости неприметного похода к зверю, я испустил боевой клич апачей и ринулся в гущу событий. Не успел осыпаться потревоженный криком снег, как мимо меня пронесся серый болид, — с радушием хозяина, спешащего в ночной магазин за добавкой и весом наверняка в тонну. Вслед за ним нарисовался Тузик. Он проводил крупного секача непристойным жестом, отдышался и изрек:
— Видел, как я его сделал? Еле свинтус ноги унес! Ну, щас родимого Сашок примет. Чур, мясо сами таскать будете.
Я вынужден был согласиться, ибо испытывал неловкость за то, что не успел толком вскинуться. Прождав минут пять, а потом и все десять, включил мобильник и набрал приятеля:
— Почему не стрелял?
— Дык хитрюга стороной проскочил. Слышать слышал, а перевидеть не довелось. Сам-то чего не пальнул? Тебе сподручнее. Оробел?
— Растерялся. Да и подойти в нужный момент не сумел, — признался я, стыдливо воротя глаза от Тузика. — Короче, лопухнулся.
В деревне мы отметили геройское поведение кобеля, разобрали — не без иронии — мои промахи и вновь углубились в таинство генома гениальности.
Наказание
— В гостях хорошо, а дома лучше, — вернувшись на дачу, Тузик расположился на любимом диване. — Ты бы насчет обеда распорядился, живот подвело.
Кобель — язва — хорошо знал, что дать указание накрыть стол я могу лишь себе или, в крайнем случае, скатерти-самобранке. Но она отсутствовала по причине участия в ремейке киноленты «Кубанские казаки» — пришлось возиться самому. Сварил на печи чугунок гречневой каши, добавил банку говяжьей тушенки. Скрепя сердце, достал из оружейного сейфа песочные корзиночки с клубничным вареньем.
— Кстати, по поводу журнальной статьи, — Туз аккуратно повязал поверх ошейника белоснежную салфетку. — С каких это пор еженедельное ТВ ревю, озабоченное откровениями силиконовых «звезд», публикует наставления по специфике охоты с курцхаарами?.. Многие успешно применяют немецких короткошерстных легавых… на кабана, лося… — процитировал кобель. Не дождавшись ответа, он оценил содержимое миски на предмет справедливости дележа. — Ты бы хоть улику на полку вернул. Нехорошо товарищей обманывать!
«Старею, — подумал я, — забываю следы заметать», — а вслух произнес:
— Каюсь, бес попутал… обязуюсь впредь…
— Довольно! — кобель прервал исповедь решительным взмахом половника. — Прощаю. Но… Штрафую!
Большая часть из моей тарелки перекочевала в собачью миску. Алюминиевый черпак изогнулся причудливым образом, демонстрируя фигуру из трех пальцев. Или мне показалось?..
Владимир Фомичев, г. Москва
