Василий Александрович Дмитрин слывет умелым охотником. Если сказать, что он всю жизнь провел в нашем уральском лесу, — значит ничего не сказать. Всю душу без остатка отдал он лесу: лет тридцать работал у лесников, а затем перешел на службу в управлении охотничьего хозяйства. Охотники городов Кыштыма, Карабаша, Верхнего Уфалея, Нязепетровска знают Василия Александровича и уважают его.
Внешне Дмитрин выглядит богатырем. Высокий, статный, косая сажень в плечах. Мне как-то довелось видеть, как Василий тесал топором бревно. Создавалось такое впечатление, что он просто развлекался, а топор легко и точно делал свою работу.
Через полчаса из бревна вышла матка, которая и легла в аккурат на свое место в новом срубе.
Странная нора
Ему ничего не стоит весь день просидеть за рычагами на тракторе или снегоходе, по глубокому снегу догоняя подранка. Он сутками может гоняться за волчьей стаей, пока не добьется успеха. Ко всему этому он отличный стрелок и прекрасный промысловик.
И вот как-то раз, несколько лет тому назад, в самом начале зимы возвращался Василий Александрович с обхода угодий.
Снег чуть-чуть прикрыл землю. Шагалось легко, с удовольствием. Восьмимесячная лайка, еще не знавшая усталости, носилась вокруг хозяина, иногда лаяла по ей одной известным причинам. В общем, вела себя так, как ведет щенок с талантом, но без всякого опыта.
День катился к закату, и Василию Александровичу уже хотелось домой, к теплому очагу. Тем более что забот, как говорят, был полон рот. Идти оставалось еще километра три, а солнце уже начало скатываться за горизонт, и тени легли от деревьев на землю. Собачонка, хоть и молодая, лаяла в нору, уходящую под корневище ели, с надрывом и долго, как будто вызывая на бой своего врага. Дмитрин, погладив собачку, оттащил ее от норы, и они пошли дальше. Думалось: собачка получится хоть куда, надо только подучить.
Вскоре пошел пушистыми хлопьями снежок, и охотник ускорил шаг. Лайка тявкнула пару раз совсем рядом, выскочила к Дмитрину под ноги, покрутилась вокруг и вновь бросилась в кусты, откуда послышались ее рычание и лай.
«Что-то нашла», — подумал охотник и пошел на голос собаки. Первое, что он увидел, была огромная, почти в обхват, ель. Рядом с ней другая, но упавшая, видимо, от ветра, с огромным выворотнем. Оголенные корневища торчали в разные стороны, прикрывая вход в нору.
«Вот тебе раз, — подумал Василий, — ведь проходил здесь раньше, но ничего такого не замечал». Он попытался разглядеть следы на земле, но вокруг было чисто. «Наверное, волчье логово», — подумал Дмитрин. Между тем собака вела себя странно. Она с лаем несколько раз бросалась к норе, но потом отскочила и, забежав за спину охотника, осталась там.
«Волчье логово, — еще раз промелькнула мысль. — Нужно летом сюда наведаться».
Вход в логово был большой, пожалуй, и человек пролезет. «Ну что же там?» — подумал охотник. И, недолго думая, положив ружье на землю, он встал на колени и попытался заглянуть в зияющее черное отверстие. И тут первое, что он увидел, — это огромная оскаленная медвежья пасть, издававшая свирепый рык. Дмитрин на мгновение оторопел.
Это же берлога, и в ней — залегший медведь! Уходить немедля! И охотник отпрянул от норы.
Схватка с хозяином тайги
Еще будучи на коленях, Василий схватил ружье. Вскочил на ноги, и в это время медведь вылетел из берлоги. Охотник успел сделать несколько шагов назад, вскинуть ружье и снять его с предохранителя.
Медведь же, выскочив из берлоги, встал на задние лапы и бросился на охотника. Василий вспомнил, что в стволах патроны заряжены дробью на рябчика и на зайцев. Для медведя это как мертвому припарки, а перезарядить уже не успеешь. Зверь не даст, сомнет, растерзает.
Все это промелькнуло в голове в доли секунды. «Может, бежать? Нет. В секунду догонит». И охотник нажал на спусковой крючок.
Безотказный «Иж» сделал свое дело. Грянул выстрел. Зверь дернулся. Его перекосило. Охотник понял, что попал в бок. Дробь хоть и мелкая, но все же на малом расстоянии пошла кучей и на какое-то мгновение остановила медведя. Но через несколько секунд подранок бросится на человека с утроенной силой, и тогда оставшийся патрон в стволе может помочь человеку выжить. А что, если попробовать перезарядить?
Дмитрин переломил ружье и попытался достать патрон из кармана. Но медведь в тот же момент бросился на человека. Ружье, выбитое ударом лапы, полетело в одну сторону, а охотник — в другую. Зверь на какое-то время остановился. Видно, давала о себе знать рана. Он стоял на задних лапах. Пасть была открыта, и виднелись желтые зубы и клыки.
Василий посмотрел туда, где валялось ружье. Не достать. Что же делать? Ведь медведь вот-вот бросится на него, и тогда конец. Ну так, задаром, он себя не отдаст, ведь за голенищем острый, как бритва, златоустовский охотничий нож. По-видимому, дробь, попавшая в медведя, сделала свое дело. Он стал медлительным в своих действиях. Но вот-вот наступит развязка.
И тут Василий не то вспомнил, не то почувствовал тяжесть на левой стороне груди. И с этим ощущением пришла уверенность. Он вспомнил о своем табельном оружии, револьвере, который до сих пор спокойно висел у него на груди слева. Наган выпуска 1916 года, рукоять которого так удобно ложилась в ладонь, за все время службы в охотничьем хозяйстве он ни разу не доставал из кобуры, находясь в лесу. Но теперь он стремительно сунул руку под куртку и выдернул наган. Прикосновение рукой к ребристой рукояти придало ему уверенность, и он взвел курок.
А вдруг медведь не бросится на него, вдруг уйдет. «Нет, стрелять первому нельзя!» — подумал Дмитрин. И в этот момент, развеяв все сомнения, зверь бросился на человека, и Василий нажал на спусковой крючок.
Спасительный выстрел
Охотник, лежащий на спине, целился в грудь, туда, где билось сердце зверя. Грохнул выстрел. Зверь остановился, а Дмитрин выстрелил еще раз. Он видел, как в трех шагах от него после второго выстрела медведь дернулся и начал валиться на бок. Потом он попытался встать, но сила, не подвластная медвежьему существу, снова бросила его на землю. Предсмертная судорога сотрясла его тело, и он, издав последний рык, затих навсегда.
Василий Александрович встал на ноги и сделал несколько шагов а сторону от медведя. Соленый пот катился градом по его лицу. Болели правая рука и грудь, видно, от удара медведя. Кружилась голова. Облегчение пришло не сразу, а, наверное, минут через пятьдесят. Где-то рядом тявкнула собака. Дмитрин позвал ее. Она выскочила из-за куста и бросилась хозяину в ноги, виляя хвостом. Дмитрин подтянул собаку к медведю, и они несколько минут стояли около туши. И только тут охотник почувствовал, что правая рука по-прежнему сжимает рукоять нагана и указательный палец лежит на спусковом крючке. Прежде чем вернуть оружие в кобуру, он как-то совсем по-новому посмотрел на него.
Медведь оказался довольно-таки крупным зверем — килограммов под триста. Дробовой заряд разворотил бок медведя, но внутренние органы не тронул. Одна пуля попала точно в сердце, вторая — задела его.
Ночью снег пошел сплошной стеной и валил целых три дня, накрыв лес сплошным белым покрывалом, кое-где появились сугробы.
Но Дмитрин успел вывезти медведя в поселок. И хотя вины в том, что он его застрелил, не было, он и сейчас с сожалением вспоминает, что, пойди он на обход угодий дня на три позже, никогда не наткнулся бы на берлогу, так как шел бы по другой дороге.
Е. Кудрявцев, г. Челябинск
