Все здоровое, что во мне оставалось, — это болезненная тяга к красивым женщинам и охоте по перу. Немного, но для того, чтобы нажить неприятности, — более чем. «Тузик, — у дремлющего на диване кобеля дернулось правое веко. — Махнем на Север?». «В ссылку? – изнеженный курц выпростал из-под шерстяного пледа мускулистые ноги, оглядел полированные, устрашающего вида когти зевнул. — У нас политических нетути, чай не при царе. Чего ради?». «Честно сказать, не настрелялся. Продлим сезон?».
Перспектива кочевать с запада на восток вслед за сроками открытия весенней охоты Тузика явно не вдохновляла. Мой кофейно-пегий сибарит предпочитал поджидать птицу в шаговой доступности от любимого нагретого кресла.
— Право, Туз, тряхнем стариной?
Я еще долго канючил, уговаривал и все ж таки добился своего – кобель отнес к рюкзаку поводок, упираясь всеми четырьмя конечностями, отбуксировал к дверям ящик тушенки и уселся в углу сочинять прощальную записку, предупредив:
— Чур, не подглядывать!
Непуганая дичь
В качестве полигона для испытаний нервной системы на прочность, а пенсионного возраста – на продолжительность выбрали север Вологодской области. Мы долго колесили маршрутами, где благоразумный Макар телят не гонял, выбирая закуток поскромнее, не загаженный людским вниманием. В итоге окончательно заблудились и приткнулись в стороне от заброшенной колеи.
— Хорошенькое место, — моя интонация не внушала доверия даже ее растерянному владельцу. — Тихое.
— Здесь GPS не берет, – сети нет, — Туз с опаской высунулся из машины. — Письма на родину голубиной почтой отправлять будем?
— Найдем водоем, послание в бутылку закатаем, — пошутил я, но смеяться расхотелось. — Зато дичь наверняка непуганая.
— Это меня и настораживает, — Тузик внимательно огляделся. — Не доверяю диким, сомлеешь на солнышке, глаза выклюют.
В беседу вмешалась невесть откуда нарисовавшаяся сорока. Не смущаясь, подскочила к переднему бамперу и с ходу ударила клювом в ободок фары.
— Что я говорил! Совсем страх потеряли! — взбешенный кобель выпрыгнул наружу и зашелся в оглушительном лае.
Птица перевела взгляд с блестевшего хрома на беснующуюся собачку. Выслушала, подумала и улетела, прочирикав напоследок что-то вроде I`ll be back! («Я вернусь» — ставшая крылатой фраза киборга Т-800 из фильма «Терминатор», произносимая Арнольдом Шварценеггером. — Прим. автора).
— Тоже мне пернатый робот-убийца! – возмущение распирало могучую песью грудь и взывало к отмщению. — Если сейчас кого-нибудь не порву… — он недобро покосился в мою сторону.
Беспокойная ночь
Мало-помалу потомок одомашненных шакалов поостыл, но чувствовалось, что первая жертва нашего пребывания на Вологодчине приобрела вполне конкретные очертания.
— Обстановочка… — ворчал Туз, пока мы обустраивались на сухом пятачке в обрамлении угрюмых елей, — занесла нелегкая… не сидится ему…
Наскоро отужинав остатками дорожной провизии, решили палаткой не заморачиваться и улеглись почивать во чрево многострадального авто. Кобель вертелся, шумно вздыхал, а когда засыпал, сучил ногами и многозначительно взлаивал.
Все это мешало радоваться тихому вечеру, звездному небу и магии предстоящей охоты. Впрочем, заснуть накануне открытия не удавалось и прежде. Диву даюсь: ведь не пропустил за последние лет 30 с гаком, пожалуй, ни одного сезона, а волнуюсь, словно…
— Тузик! — не выдержав, я толкнул подельника в бок, пес встрепенулся и сделал уши домиком. — Помнится, на курсах по технике укрощения гнева мне повстречался один ветеран борьбы за независимость… от алкогольной зависимости…
— Хорош трепаться. Ночь на дворе… — кобель демонстративно отвернулся. Вскоре послышался храп, разбавленный недовольным бурчанием. — Курсы, шмурсы… от лукавого… форменное вымогательство… да-с…
Разведка водоемов
Едва забрезжил рассвет, мы отправились на охоту с курцхааром — обследовать близлежащие угодья. Наше точное расположение оставалось загадкой, однако, судя по карте, местность изобиловала лесами и водными ресурсами.
Таким образом, до вальдшнепиной тяги предоставлялась возможность наманить красавца селезня с тенистой речушки или закраинки озерца. А то и просто с лужи талой воды, что хоронится в глубине оврага.
Бывало, в родных пенатах на охоте с курцхааром удавалось с подхода «стукнуть» крякового в окрестностях садового кооператива. Подобные сюрпризы лишний раз убеждали в непредсказуемости поведения озабоченных самцов племени утиного, и не только…
Побродив с полчаса, остановились передохнуть в заболоченном «карандашнике». Пригляделись. Старым американским лимузином плыла по весеннему ручью черная блестящая калоша. Ее впечатляющий размер свидетельствовал о статусе бывшего владельца. Такие мужчины ниже должности завхоза не опускаются.
— Наверняка стрижется не реже одного раза в неделю, — уважительно заметил кобель. — И там же бреется, под одеколон. Из груши.
Калоша с трудом протискивалась меж узких берегов, притормаживала на мелководье. Майский ветерок морщинил редкие укромные заливчики. Величавый мокроступ слегка раскачивался, но ни разу не зачерпнул «бортом».
— Студеная нынче водица, — Тузик поджал лапу. — Не поверишь, поговаривают, будто некоторые сердобольные хозяева собачкам обувку покупают. Про модные комбинезоны и гламурные ошейники, считай, не упоминал…
Когда резиновый провокатор скрылся из вида, я с трудом нашелся, что ответить:
— Ты бы лучше за утками следил – вон ряска вся испещренная. У меня и самого ноги замерзли.
И то правда. Левый сапог давно прохудился на подъеме, но вспоминалось об этом лишь на охоте. Хорошие были обувки, еще из прежней эпохи. Весили изрядно, выглядели по нынешним временам аляповато, зато служили верой и правдой не один десяток лет.
Душещипательные мотивы
Дабы сменить тему, достал из нагрудного кармана деревянный манок и выдал в эфир нечто похожее на «хороша я хороша, да плохо одета». Как ни странно, нашелся один бессеребренник — ответил!
Окрыленный быстрым успехом, я поднатужился и выдул остаток песни, переврав в пользу внешнего вида, покладистого характера и прочих востребованных качеств. Переборщил. Жених усомнился, не поверил в существование такого идеала. А может, решил, что соответствовать штучной невесте не в состоянии… Кто знает?
Перелетел недалече и продолжил жужжать без особого воодушевления. Мы – за ним. Картина повторилась с той лишь разницей, что в этот раз он сделал пару кругов; к сожалению, не на выстрел. Так селезень водил нас, будто черт на веревочке, добрый час. В азарте мы окончательно потеряли ориентацию в пространстве, промокли и озлобились.
— Душить буду медленно, — шипел кобель, дрожа от холода. — Чтоб ему повылазило! Не будь я Эйс Второй Неповторимый, своими…
— Тсс… сбиваешь… «Хороша я, хороша»… — и сам не заметил, как перешел на фривольный канкан. — «Смотрите тут, смотрите там»…
На небе ни облачка. Солнышко скачет зайчиками меж утопающей поросли ивняка, различить мнительную птицу практически невозможно. Бултыхается уже где-то рядом, изредка мелькнет головой и опять пропадает…
— … «День и ночь роняет сердце ласку»… — рыдал манок вместе со мной, — «прости-прощай»…
Наконец, мои старания увенчались успехом. Первым расчувствовался кобель: скупая мужская слеза выкатилась из левого прищуренного глаза и повисла на кончике носа. За ним всхлипнул селезень. «Проняло, — обрадовался я и наддал, — «письмецо в конверте, погоди, не рви…».
— Не везет мне в смерти, повезет в любви, — некстати подвыл Тузик.
Заплыв за добычей
Видимо, помирать в планы жениха не входило, и он окончательно затаился. По опыту знаю, в подобных случаях шанс выманить труса из укрытия ничтожно мал. Остается рискнуть и бабахнуть в центр развода, который птица неминуемо рано или поздно оставит на поверхности воды.
Дождался, вычислил и — тресь! Стрелял на восход, слепило солнце. За ружейным раскатом подъема птицы не слышал, да и Туз бросился в промоину с грохотом падающего буфета. Кобель в ажиотаже лаял, пока плыл, но, покрутившись на месте предполагаемой гибели франтоватой вражины, умолк.
— Верный признак, что нашел, — я с облегчением протер лысину. — Ну, сейчас он ему покажет. И за комбинезон, и за ошейник, и за наглую сороку…
Туз выплыл окольными путями, продрался через кусты и бросил к моим ногам трофей – большую черную калошу.
— Сдается, это наша старая знакомая, — я, насколько позволяла физиология, отвел глаза в сторону.
— Не выбрасывай. Завтра пойдем пару искать, — кобель отряхнулся, окатив меня кучей обидных брызг. — Не сидится ему…
Владимир Фомичев, г. Москва
