Усадьба моя расположена на хорошей реке, разливающейся весною шириною в версту, а местами в две и три версты. По этому займищу тянется полоса дубового, осинового и тополевого леса по всему течению реки, то есть верст на триста, и весною весь он, за исключением немногих высоких мест, поднимается водою, которая стоит на месте, убывая медленно, около месяца.
На образуемые возвышениями острова сбегаются захваченные разливом зайцы, чем, к сожалению, и пользуются крестьяне некоторых окрестных деревень. Собираются с собаками, дворными и полуборзыми, с ружьями, палками, тенетами, и случалось, на одном каком-нибудь острове (известно, что заяц хотя и плавает, но только крайность заставляет его плыть и идти в воду. — Прим. автора) убивают по 15, по 20 русаков и беляков.
Запрещения, сто раз подтвержденные, не помогают: ни становой, ни урядники не могут знать, что происходит за 10, за 30 верст. Только староста сельский и сотский могут знать, куда собираются мужики-охотники с собаками, с тенетами и ружьями, и на них-то и должна лежать строжайшая ответственность за исполнение Указа о воспрещении охоты весною. Большой штраф и арест помогут делу.
Несколько раз посылал я лодку или две для спасения зайцев от нашествия мужиков-охотников, но большею частью неудачно. То охотники предупреждали моих людей, которые находили ясные следы их пребывания на островах, то зайцы, к счастью их, успевали перебраться, пользуясь медленным разливом реки, на сушу, и только раз привезли трех русаков на берег и пустили на все четыре стороны.
На острове один, четвертый, был мертвый: вероятно, зазяб; троих поймали руками, без тенет, в снегу, размытом водою. И люди, и зайцы перемокли до последней степени, но зайцы согрелись бегом, а люди — водкою, и все обошлось благополучно.
Ради сбережения жизней ушастых зверьков
Недавно, 26 марта, я опять снарядил экспедицию для спасения зайцев, но помешал сильный ветер, при котором на лодках-«душегубках» опасно было пуститься в займище (полоса земли у реки, заливаемая весенним разливом. — Прим. редакции); пришлось ждать до 28-го числа. Но я был покоен за зайцев, зная, что и мужики при большой волне не поплывут за ними на острова: они не охотники, но промышленники-«шкурятники», как их у нас называют.
С 27-го на 28 марта стало морозить, утром 28-го было 5 градусов морозу, тихо и солнце; лодки были готовы, и люди собрались. Я пошел провожать их до берега, все борзые — за ними, как будто зная, что дело идет о зайцах.
Они очень обеспокоились, когда лодка отчалила с их непосредственным ближайшим начальником, так что мне немалого труда стоило удержать их от сопутствия флотилии вплавь. Один из молодых бросился было за лодками, но ледяная вода охладила его усердие, он выскочил и затеял скачку со своими товарищами по возрасту.
Долго стоял я на берегу, невольно прислушиваясь и к плеску воды, и к далекому крику уток, перелетавших по разливу, и ко всем тем неуловимым звукам, которые слышатся в тишине раннего утра и, «погружая мысль в какой-то смутный сон, лепечут мне таинственную сагу…».
Не хотелось расстаться с этой гармонией природы, с видом широкого разлива, отражающего в себе яркое солнце, голубое небо и лес, затопленный водою. Но мокрая собака, начинавшая дрожать, заставила поспешить домой; лодки уже доехали до кустов и скрылись за ними.
Люди возвратились только к сумеркам, голодные и холодные, но на этот раз, по крайней мере, сухие. Оказалось, что на самом высоком из островов, на котором и происходили избиения зайцев, новый владелец поставил караулку и поместил двух сторожей; поселившаяся с ними дворная собачонка и разгоняет зайцев, которые уже не собираются при разливе на остров, но пробираются волею-неволею на континент; стало быть, и ежегодного избиения их, по крайней мере, в нашей окрестности, не будет, что и требовалось.
Все это люди узнали от рыболова, поставившего «вентери» в затопленных кустарниках; он и повел их по кустарнику, занесенному снегом до самых верхушек; снег засел в густом кустарнике и, еще не подмытый водою и схваченный морозом, представлял как бы остров; здесь-то рыболов и видел вчера русака.
Вышли на снег и хотя проваливались на каждом шагу, но шли с полверсты; не нашли ничего, кроме русака, вскочившего далеко и убежавшего по этому острову до твердой земли.
Тем и кончилась экспедиция, и я стал покоен за жизнь зайцев в наших окрестностях. Хорошо бы было, если бы и в других местах предпринимаемы были подобные экспедиции.
Старый охотник, 1881 г.
