Первый снег. У природы новый наряд. Легкий морозец бодрит, все еще по-летнему яркое солнце заставляет щуриться, улыбаться. Вольно, свободно сразу стало после слякотной, мрачной осени. В душе празднично, радуешься белоснежному убранству, тебя наполняет юношеским задором, хочется простора, движенья.
Вот такая погода совпала с открытием охоты, а мы оказались не у дел. Много лет мы с товарищем занимались промысловой охотой, в этом же году вышла задержка, не дали разрешение.
— Слушай, может, они всю зиму будут луга перекраивать да переименовывать, а мы будем сидеть и ждать, так что ли? Давай вспомним молодость. Возьмем путевки да и съездим на поля. Как ты? — спросил меня Гена.
Стоит ли спрашивать, если без охоты ходишь как потерянный? Что Гена, что я — охотимся давно, все добывали, что позволено в наших краях, а заяц так и остался самым интересным объектом охоты для нас.
В пять утра звонит мне Гена.
— Вставай, вставай, хватит спать!
— Встал уже. Давно не сплю.
— Тогда подъезжай, уедем подальше от города, первыми будем на месте и выберем свежие следы крупных зайцев. Или какие-то свои доводы выдвинешь супротив моих?
Это у нас выработалось на промысле. Подолгу живем в землянке, обо всем переговорено на несколько раз, больше молчим и в какое-то время стали замечать: скажет один что-то, другой обязательно начинает перечить. Позже поняли, что таким способом находим повод для разговора.
— Да, пожалуйста, — тут же нашелся я. — Хочешь оставить нас без охоты? Поедем первыми, сразу же подстрелим по зайцу, а дальше что — домой?
— Ха-ха-ха, — послышалось в трубке. Уж тут он убедился, что я окончательно проснулся.
Сборы не долги, всего-то только одеться. Вещи приготовлены заранее, да и что это за охотник, если с вечера не на охоте, в своем воображении не перестрелял всех завтрашних зайцев…
На месте
Едем. Город остался позади. Настроение приподнятое, радостное. Подбадривает змейкой извивающаяся вслед за обогнавшими машинами ночная пороша, вселяя надежду на успех и насыщенную впечатлениями охоту. Перебивая друг друга, вспоминаем интересные, порою невероятные случаи:
— Давай доедем до того места, где зайца из снежной норы с трудом выгнали, никак не хотел вылезать, я тогда по нему еще промазал. Помнишь? — улыбнулся Гена
— Ну, почти, — наступал я на него. — Вспомни: я потыкал снег лыжей, нащупал зайца. Так было?
— Ну, так.
— Ты наготове с ружьем стоял, нацелился на нору, заяц вылетел, как пробка из бутылки. Видимо, тогда он тебя сильно напугал, если лыжи у тебя соскользнули, и ты грохнулся на спину в момент выстрела.
Мы дружно засмеялись. Такие шутки у нас в ходу.
Рассвет застал нас на дороге. Взгляд невольно тянется в стороны к лесополосе, хочется разглядеть, бегал ли ночью кто-то здесь, хотя еще не растаяли до конца сумерки. У охотников свой сериал и притом бесконечный — следы на снегу. Всякий раз разгадываешь ребус: кто тут пробежал, куда и зачем, но сегодня лишь чистый белый экран. Прав Сергей, все не верил я ему, он ездит в эту сторону на охоту и постоянно твердит:
— Чтобы увидеть заячьи следы, надо уехать от города за сотню километров.
Оно не совсем, но почти так.
Вот и наш съезд. Гене спокойно не сидится. Его возбуждение передается и мне.
— Сколько мы здесь не были, лет пятнадцать. Посмотрим, что тут за это время изменилось, поди, зайцы вот такие здоровенные выросли, — развел он руки в стороны, — помнишь, как раньше, зайдешь в колок, а из него бывало и до трех зайцев выбегало. Во было! — потирал Гена руки, как и раньше, на удачную охоту.
— Давай начнем с того ложка. Помнишь как-то на открытие, снег тогда еще плешинами лежал, исходил всю округу и следы были, а ни одного зайца не подняли, потом подошли к машине и рядом в пахоте за каких-то десять минут двух добыли. Помнишь? — увлекся я разговором и просмотрел яму — машину тряхнуло так, что у Гены лязгнули зубы.
— Я-то помню, а вот ты, похоже, забыл, что надо на дорогу смотреть, — недовольным тоном проворчал Гена. — Думаешь, зайцы снова тебя там ждут? — потирал рукой он голову — похоже, шишку набил.
— Вот и проверим.
— Останавливай, что напрасно кататься, — сказал Гена, как только мы спустились в лог.
Он собрал ружье и пошел к темневшейся узкой полоской заросли полыни. Охотимся мы порознь, каждый по себе. Любим русачков тропить, редко сходимся вместе, если уж когда беляка из кустарника выгнать.
— Толпой на одного зайчишку, да еще с ружьями, и какой ты после этого охотник, — при случае поучительно повторял Гена. — Умный зверек, куда лисе до него, нравится он мне за свою сообразительность. Одного меня у него всегда есть возможность вокруг пальца обвести и пусть живет, если получится. Наберется опыта, к концу зимы «профессором» по уловкам станет, там его один ни за что не возьмешь.
Одного мнения был и я с ним.
Где зайцы?
Раньше часто мы ездили сюда, тут каждый кустик знаком; помнишь, где зайчишка кормится и в зависимости от погоды куда на лежку уходит. Бывало, поземка следы затянет, и все равно знаешь, где зайчишку можно поднять. Так оно было, но как стало… Обошел я все, какие были поблизости колки: не то, что зайца, следа ни одного не видел. Оставалось одно — идти к машине, а сам прислушиваюсь и посматриваю в сторону Гены. Что ни говори, а ему чаще везет на охоте. Вижу, и он спускается по склону. Сошлись мы, первым делом спросил он меня:
— Следы есть?
— Нету.
— Непонятно, куда зайцы подевались? Как думаешь? — в подобных случаях Гена меня озадачивал.
— Раньше озимые вокруг зеленели, может, в этом причина, — высказал я первое, что пришло на ум.
— Озимых не стало, и ни одного зайца нет? — не удовлетворенный моим ответом Гена продолжал вопросительно смотреть на меня.
— Под Покровкой, помнишь, раскидали на поля большими кусками удобрение, зайчишки приняли за соль, ну и полакомились — и все, не стало в той стороне зайца.
— Чего только не пришлось повидать. Ладно, давай переедем, потом уж выводы будем делать. Решай куда, ты за рулем.
— Если подальше от трассы, может, там поинтереснее.
Садясь в машину, Гена указал рукой на плотный островной березнячок:
— Вон там козы прошли.
К этому времени солнце поднялось высоко, ярко светило, пригревая через стекло машины, и будь охота насыщеннее и посодержательнее впечатлениями, даже без добычи можно было сказать: день удался. Чудесная погода — это уже половина охоты.
Углубились мы в поля. У реденького березняка, увидев заячий след, высадил я своего товарища, сам проехал дальше с намерением оставить у лесополосы машину и походить по прилегающим колкам.
Вскоре и мне попал след, пошел я своего русачка тропить. Заяц нацелился бежать далеко, в колки не заходит, скидок не делает.
— Все равно где-то ляжешь, — подбадривал я себя, намереваясь сколько нужно, столько и идти.
И уже почти дошел до того места, где высадил своего товарища, как сообразил, что это один и тот же заяц. Вижу, Гена идет обратно. Подождал его.
— Во-о-он ту машину видишь? — указал он вдаль рукой.
— Темную? Ну, вижу.
— Опередили нас, тропят нашего зайца, чуть ли не бегом. Вдвоем. Видно, решили догнать. Всем досталось походить по следу.
— Ладно, вопрос не в этом, вопрос в другом: остальные зайцы где?
— Недавно выпал снег, заяц не освоился в зимней обстановке, лежит, не бегает, вот, видимо, причина, что следов нет.
— Предположений выдвигать можно много, только от теорий дичи больше не становится. Поедем новых зайцев искать. Может, еще повезет, и нам удача улыбнется. Не раскисай, не все потеряно, — подбодрил меня Гена, — давай туда, где нет конкурентов, но полно дичи.
Современные охотники
Но, видимо, мы не угадали направление: машины мелькали все чаще — под слоем снега пахота не была преградой, можно было ехать в любом направлении, пересекая поля, чем и пользовались прибывающие охотники. Кое-где в колках все же был зайчишка. Но не работало на нас сегодня правило для закоренелых охотников: на ловца и зверь бежит. Издали видишь — не стоят возле колка машины, подъезжаешь, но, увы, поздно: побывали уже здесь охотники. Поразил меня способ «охоты». То, что подъезжает к согре машина, из нее высыпают охотники, прочесывают с криками кустарник, охотясь загоном, — это привычная картина. Обычно, заслышав издали крики, разворачиваешься и уходишь подальше от перепуганной округи. Даже две машины не редкость. Но когда четыре, а то и пять машин методично и последовательно переезжают от согры к согре, из каждого автомобиля выходит по нескольку человек, которые переговариваются по телефону, стараются обложить кустарник так, чтобы не оставить ни малейшего шанса спастись зайчишке — вот это уже никак не вписывается в мои понятия об охоте. Если случайно и удается прорваться сквозь осаду зайчишке, тут же срывается одна, а то и две машины и несутся вслед за ошалевшей от скопления людей, шума и выстрелов добычей. Что же это за охота? Зачем так подчистую выбивать зайца, словно преследуется цель: избавиться от этого зверька?..
А ведь сколько волнений испытываешь, когда распутываешь следы — каждую секунду зверек может выскочить, но не знаешь где, из-под какого куста. Стараешься видеть все вокруг, чтобы не упустить для выстрела того мгновения, когда заяц резво и неожиданно вдруг помчится с лежки. Нередко ругаешь себя за оплошность, обещаешь ему вдогонку, что в другой раз-то ты меня так не проведешь, а сам невольно восхищаешься тем, как зайчишка ловко обманул тебя.
Зато как рад добычи, если удается обхитрить этого смышленого зверька! Это твой заслуженный трофей, никто тебе его не пригнал под выстрел. Вот такую я люблю охоту на зайца, он не загнан в угол, не поставлен в безвыходное положение, тут с ним на равных. Да и на промысле мы привыкли думать о следующем сезоне, не «выдавливать» зверей, иначе сам потом без охоты останешься.
— Ты посмотри, что творят! Судя по машинам, денежные люди. Погоди, появятся в продаже вертолеты, на них на зайца будут охотиться, им все по карману. А мы гадали, где зайцы. Да их просто нет. Вот и весь ответ, — разгорячился Гена.
— Давай по порядку разберемся. В октябре охота с гончими начинается, так кажется. Они сливки и соберут. Браконьеры из-под фар ночами тоже неплохой урожай снимают… Дальше — открыли зимнюю охоту, пока снегу мало, на машинах всюду можно проехать, вот такие компании ничего после себя не оставляют. За день на технике большую территорию можно опустошить. Ну а снегу станет больше — на снегоходы пересядут и не успокоятся, пока хоть один следочек будет. Это не то, что раньше. На своих двоих не много желающих, редко когда чью-то лыжню пересечешь. Вот и весь сказ про зайца.
— Что мы ищем? — помолчав, продолжил Гена. — Последнего зайца? Ну найдем, убьем, будешь ли ты доволен таким трофеем? У тебя что ли дома семеро по лавкам голодные сидят?
«Нашел крайнего», — подумал я, но промолчал.
— Поехали-ка домой, — уже примирительным тоном продолжил Гена, — пусть этим грязным делом занимаются без нас.
На что я без возражений согласился.
День только переваливал за вторую половину, не хотелось так рано возвращаться домой, да еще с чувством опустошенности после неудачной охоты и встречи с теперешним современным охотником. Ехали молча, каждый думал о своем…
Юрий Алексеев, г. Барнаул
