Как оказалось, любопытство свойственно не только человеку. Я убедился в этом на собственном опыте во время путешествий по нашей необъятной Родине.
Состязание в хохоте
Бакланы — северные чайки, намного более крупные, чем чайки на реках волжского бассейна. Крик их очень похож на резкий человеческий смех: «Кха-кха-ха-ха!» И любопытство свое они умеют проявлять организованно.
Когда мы вышли к заливу огромного Умбозера, решили поставить палатку на большой уходящей в залив песчаной косе, с которой отлично сдувало всех насекомых. Нашим лагерем в безлюдном ранее месте (до ближайшего жилья отсюда несколько дней хода) стали понемногу интересоваться бакланы, которые слетались сюда с озера, расхаживали по песку на отдалении и подозрительно поглядывали на нас…
Когда по часам «получалась» ночь, которая в реальности была представлена полярным днем лишь с чуть ниже висящим над горизонтом солнцем, мы легли в палатку. Но устали в тот день не сильно, и один из нас решил «помучить» других анекдотами. После мастерски рассказанного анекдота палатка сотрясается от дружного громкого смеха. Но стоило только замолкнуть смеху внутри палатки, вдруг прямо вокруг нас раздается просто взрыв оглушающего хохота: «Кха-ха-ха!». Выглядываем из палатки — в нескольких метрах вокруг нее на песке тесным кругом стоят бакланы. И более сотни птиц одновременно «хохочут», раскрыв клювы в нашу сторону и качая головами.
Смеяться — так смеяться, нас развеселила такая поддержка. Один из нас рассказывает анекдот, который все, в том числе и прилетевшие гости, молча слушают, а потом звучит хохот в палатке. Только он замолкает, как по команде, сразу за ее стенками громогласно «хохочут» с полминуты бакланы. И так множество раз подряд. То ли наш смех казался им похожим на крики каких-то старших товарищей и они его поддерживали из уважения, «подпевали» старшим, то есть. То ли анекдоты им тоже нравились, но «доходили» не сразу, а с задержкой. Все-таки птицы пока сообразят, о чем речь…
— Да до них, как до утки, — на седьмые сутки! — хохочем мы. Однако бакланам после некоторых раздумий становится тоже смешно.
— Над кем смеетесь? Над собой смеетесь-то! — кричим мы им. И снова звучит хохот человеческий, а потом птичий.
В ту ночь на песчаной косе у залива Тульилухт царило всеобщее веселье людей и птиц.
Боксирование пищух
Самыми любопытными из животных я бы назвал сеноставок — пищух, как их называют в Сибири. Это нечто среднее между хомячком и кроликом, создание очень трудолюбивое и с добродушным нравом.
Идешь по гористой местности — и вдруг на крошечной поляне меж деревьев увидишь стожок сена высотой тебе по пояс. Стожок выложен из высушенных пучков травы, уложенных по спирали настолько аккуратно, травинка к травинке, что человеку так и не сделать. А это сеноставки себе на зиму запасы наготовили.
Много сеноставок на Кузнецком Алатау (отрог Восточного Саяна, Кемеровская область), где тоже удалось побродить по горам. Во время двухнедельного похода из-за пищух невозможно было оставить на ночь у костра ничего из посуды. В противном случае, стоило уйти в палатку, сеноставки с веселым писком тут же начинали играть ей в футбол, укатывали ее в разные стороны и ни за что не возвращали на место. Эти зверьки просто не могли удержаться от соблазна рассмотреть поближе что-то новое. Видимо, скучно им все время заниматься одним сенокосом.
Однажды остановились мы на ночевку в низине с довольно высокой травой. Пищух там было видимо-невидимо. Я отошел от лагеря, сел на камень посреди травы, стал перебирать собранные недавно по пути корешки золотого корня (родиолы розовой). В корешках этих, растущих меж камней у текущих из близких снежников ручьев, много гнилых частей. Зато считается, что именно эти полугнилые корешки, растущие на высоте выше полутора тысяч километров, имеют настоящую целебную и допинговую силу, в отличие от «низовых» здоровых корешков. Зверски уставая на переходах по 12 часов в день по горам, мы вынуждены были, чтобы не падать с ног, пользоваться этим природным допингом. Например, устал ты к обеду так, что сил не никаких уже даже подняться с земли, и любое движение доставляет боль — один из нас, превозмогая усталость, разводит костер, в котелок с водой крошит корешок. Через несколько минут пьешь кружку красноватого отвара — и тело наполняется энергией, от усталости не остается и следа, словно ты отдыхал целые сутки!
Сижу, перебираю корешки, которыми завтра будем «крепиться», и вижу: то с одной стороны, то с другой все сильнее шевелятся верхушки травы. Вот у земли, рядом с ногами чуть высунулась из травы одна мордочка, вторая, третья… Я делаю вид, что ничего не замечаю, и пищухи совершенно окружают меня. Если бы им пришло в головы разом всем прыгнуть на меня, то здорово придавили бы к земле такой толпой… Но когда самая любопытная пищуха выглядывает из травы уже в полуметре от моей руки, я резко наотмашь хлопаю ее тыльной стороной ладони по мордочке. Все население этой маленькой долины взвизгивает от ужаса. С писком и топотом, сшибая друг друга, пищухи бегут спасаться в разные стороны. Однако не более чем через пять минут по их рядам (видимо, пересчитались) проходит сообщение, что неопознанный пришелец никого не съел. «Чего же тогда агрессию проявлял?» — недоумевают сеноставки и возвращаются разобраться. Снова шевелятся со всех сторон верхушки травы, и снова самая любопытная сеноставка «получает по морде». Опять визг и топот, а через несколько минут все повторяется сначала…
Олег Суслопаров, Кировская область
